Дневники Трюса - [25]

Трюс задумался и отвлеченно смотрел на бумаги, ни о чем не думая, машинально водя ручкой по белому листу бумаги. И почти так же автоматически, не соображая, что пишет, вывел:

"Трюсмегист. Мега-трюс, большая мистическая величина среди "однажды покончивших счеты с иллюзией".

"Но я-то ещё, - думал Трюс, - я ещё полон страхов, я без своих страхов не проживу и часа..."

"И каждый аркан - капкан". Эта фраза представлялась Трюсу забавной. 22 капкана - 22 ловких попадания в яму по иерархии мышеловок и, наконец, "свобода" нуля... Будешь тысячу раз попадать в 22 волчьи ямы, пока не провалишься куда-нибудь в архивы преисподней на дно тюрьмы Санта Йохо.

"Но ведь тюрьма зовется Антенна. Антэ-энна, т.е. после меня. Я попал на планету, которая после меня. Какой-то выверт яхвистского "Я буду который буду" (Йихье ашер йихье). Боже, как я устал", - и Трюс, подкрепившись кофе, заснул глубоко и сладко.

Ему снилось, что он ходит по местности, сплошь утыканной капканами, и что шагает по капканам на костылях...

"Здешний вид антропоидов не терпит, как мне кажется, тех, чьи ноги не берет капкан и вместе с тем они ходят по миру". - Так думал Трюс по пути на верхний этаж архива, где работал бессменный Катафалк Ж. "Я, например, совершенно ни по каким капканам не гуляю, и вместе с тем меня в лучшем случае игнорируют, в худшем - презирают".

Когда же Трюс поделился этой мыслью с катафалтически мыслящим архивариусом, то доктор Цайтблом сказал:

- Вы, милый, упустили слона. Будучи племенным трусом и всего на свете боясь, вы сидите в самом позорном капкане, как дитя на горшке. И то, что вы ещё по малым капканам (арканам) не в состоянии идти, есть лишь свидетельство вашей слабости и начала пути, ваше колесо ещё не заработало на должных скоростях. Спите, мальчик, пока вас не разбудит боль в суставах - попался!!!

Один мудрец встретил своего дебелого хилого друга: "Как бы мне причаститься к твоей истине?" "Научись сначала хотя бы лгать", - был ответ мудреца.

- Научитесь правильно притворяться по законам, которые установило общество, станьте сильнее их. А пока вы слабее последнего нашего грешного смертного, обмазанного с головы до ног грехом и мытаря по капканам соблазнов. Ну, идите, почитайте наши "Ведомости", - мягко заключил архивариус и дал понять, что беседа окончена. Ошеломленный Трюс машинально двинулся назад, вниз по лестнице.

"Вот и выстрел в спину из 13 аркана", - почувствовал позвоночником мысль архивариуса Трюс. А сверхурочноложный архивариус думал про себя: "Какая странная холостая машина этот Энный. Не святой и не зверь, не спаситель мира и не жертва соблазнов. По какой фундаментальной ошибке Провидения (перепутали расчеты?) он явился к нам? Совершенно не наш человек".

Не наш человек - это, к вашему сведению, приговор, равносильный пожизненной ссылке. Мысли Тота, тоталитарные слои, терпят только своих и отличают их по нюху, как дворовых собак. Своим пахнет, значит, от одного котла кормимся (похоть-блат-скопидомство-скудоумство и магазин "Во Имя Живота", где он свой человек к 40 годам).

Поняли, к чему сводилась медицина на Сан Йохо? - кровь и пот. Кровопускание и плач - лучшая гигиена от психической заразы.

Дивная практика на Йохо: платили не за напечатанные, а за сожженные рукописи!!!

- Скажите, ссуженая в вечности, есть ли я?

- Есть, лишь поскольку желаю не быть. На небесах Рене (Декарт) проповедует такими формулами. Смертный имеет право вопрошать: сколько мне ещё не жить осталось? - Вам ещё долго не жить, а мне ещё жить и жить... и встретимся мы не скоро, любимый в вечности. Когда моя пора придет расставаться с Лоном, а вас потянет без вести пропасть, и приведут сюда. Встретимся на полпути. Отель лагеря для Перемещенных Лиц, 135 Флит стрит-квит-брит... - Ой, у меня голова болит, я три ночи не спала. Пока.

Мне давно представляется наша планета маленькой точкой. Под табличкой "Лобное место".

Кончился цикл, испарились духи... Пришел ангел, равнодушно сменил табличку на "Мокрое место"...

Какое преимущество не жить здесь! Мы, стрельцы, можем рассчитывать максимум на отсрочку да помилование батюшки-императора небес.

- Бог небо, спаси мою корону, - взывали к Навуходоносору древние. - Спаси и мою панамку, Бог Небо!

Мы скучились на пятачке Голгофного места, а люди неба толпятся вокруг: сострадают, болеют, слезы льют... О как хорошо затеряться в любопытствующей толпе, как хорошо не быть актером-висельником!..

Надо ещё доказать другим, что ты человек (т.е. сострадателен, с душой). Тело - блестящий слепок для отвода глаз: почем знать, не вурдалак ли ты? не призрак? не от брака ли вонючки сорной с кармою вздорной где-нибудь по-над-уборной? Кому-то придется отказать в человеческой ипостаси. Они распадутся - их нет и не было. Я думаю: таков всякий, в ком нет милосердия.

Засушенные динозавры. О прошлом судят по фактам, вместо памяти, а о настоящем по статусу, а не по живому лицу.

Легко освободиться от остатусованного видения вещей и человеческой психеи. Кто в наш век верит в адекватность социального положения истинной ступеньке человека? Однако характер - тот же статус, статус - невидимая статуя души: надо течь, не держать статуй в невидимых садах, быть текучим.