Дневники Матушки Гусыни - [7]

Кожа их была бледна, вокруг глаз темнели круги. Шеи у них распухли, пальцы ног и рук почернели, будто бедолаги начали гнить ещё заживо.

«Заживо» – это очень грубо говоря, потому что многие, судя по виду, были уже мертвы. Я не удержалась от крика, когда повернула за угол и прямо в центре города обнаружила огромную груду трупов. Самым живым из всех был мужчина в птичьей маске, который привёз на тележке ещё тела и свалил их к остальным.

– Простите, сэр, – сказала я. – Я в городе недавно. Что здесь происходит?

– Мадам, вам нельзя ходить по улицам без маски! – воскликнул он. – Вы заразитесь Чёрной Смертью!

– «Чёрной Смертью»? – удивилась я. – Там, откуда я родом, так называется боевой приём. Я его сама изобрела. Что это значит здесь?

– Это ужасная чума, – объяснил он. – Она погубила больше половины жителей страны и ещё больше в Европе.

– Чума? – неверяще переспросила я.

Ну разумеется! Впервые я отправляюсь в Другой мир одна – и пожалуйста, здесь чума. А как же иначе, я ведь победитель по жизни.

И как я тут хоть кому-нибудь помогу? Если раньше я ещё не особо волновалась, то теперь уж точно.

– Не знаете тут поблизости никаких детей, которым нужна помощь?

Он указал на извилистую улицу.

– Там дальше будет церковь, где живут сироты. Но на вашем месте я бы туда не ходил. Все дети больны.

– Поверьте, одной чумы мало, чтобы меня уложить, – заявила я. – Спасибо.

Я дошла по дорожке до здания, возле которого было сложено несколько крошечных гробов. Зрелище было жуткое, и у меня заколотилось сердце. Я предположила, что это и есть нужное мне место.

Дверь мне открыла монашка в маске. Я видела только её глаза – круги под ними были так же темны, как и у больных на улице. Вот только у монашки они были не от болезни, а от усталости.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она.

– На самом деле это я хотела помочь вам, – сказала я. – Я была неподалёку и решила предложить помощь с детьми.

– Благослови вас Господь, – выдохнула монашка. Казалось, она так обрадовалась, что готова была меня расцеловать. – Я уже два дня не сплю – нужно заботиться о сиротах. Прошу, входите.

Она провела меня в дальнюю комнату церкви. Там была дюжина кроватей, но дети лежали только на трёх. Двое мальчиков и девочка. Они сильно кашляли и были такими же бледными и отёкшими, как люди на улице. Один из мальчиков едва-едва мог держать глаза открытыми.

– Их родители умерли от чумы, – объяснила монашка. – Ещё неделю назад у нас не хватало места для детей, и вот теперь остались только они…

– Отдохните-ка немного, – предложила я. – Я пригляжу за ними.

– Спасибо, – поблагодарила монашка и ушла в соседнюю комнату. Она так устала, что даже не стала спрашивать, кто я вообще такая и умею ли обращаться с детьми. А вот сироты не постеснялись поинтересоваться об этом.

– Вы кто? – прохрипел мальчик.

– Там, откуда я родом, меня зовут Матушкой Гусыней, – сказала я.

– А дети у вас есть? – спросил он.

– Нет, – ответила я. – Но зато у меня есть гусь, который себя ведёт совсем как ребёнок. Только ему не говори, что я так сказала, он очень обидится.

– Гуси не обижаются, – возразила девочка.

– Это ты просто с Лестером не знакома, – не согласилась я.

– У него есть имя? – удивился мальчик.

– Конечно, хотя он каждый день твердит, что хочет его сменить на какое-нибудь получше.

– Он умеет разговаривать? – изумилась девочка.

– Ещё бы, а вот заставить его умолкнуть – это сложно, да, – сказала я.

– Но животные не разговаривают, – возразил мальчик.

– Там, откуда я, – разговаривают, – ответила я. – А ещё носят одежду, работают, и вообще животные у нас уважаемые члены общества. У нас есть много всякого, чего нет у вас, потому что в моём мире очень много магии.

– Магии? – Девочка как будто бы испугалась. – Так вы служите дьяволу?

– Это смотря кого спросить, – ответила я. – Но вы не волнуйтесь. Я служу самой Фее-крёстной, и она чудесная женщина, которая отправила меня к вам на помощь.

Сироты закашлялись и грустно переглянулись.

– Вы нам ничем не поможете, – вздохнул мальчик. – Никто не сможет. Вскоре Господь возьмёт нас к себе, и наши родители снова будут с нами.

Я не знала, что ему ответить. Да и кто бы знал?

– Может, излечить ваши тела я и не смогу, но, возможно, мне удастся помочь вам иначе, – сказала я. – Хотите послушать историю?

Сироты посмотрели на меня. Они не отказались, и я решила, что они не против. Но понятия не имела, что им рассказать. Что может их утешить? Волнуясь, я отхлебнула из фляжки и завела речь о первом, что пришло в голову.

– Шалтай-Болтай на стену как-то раз залез, да соскользнул в недобрый час, и не смогла вся конница и рать беднягу неуклюжего собрать, – сказала я и икнула.

– Почему вы говорите в рифму? – спросила девочка.

– Ой, в рифму, да? – Я даже не заметила. – Извините. Я навеселе всегда начинаю стихами говорить. Дурная привычка, от отца досталась, это у нас семейное.

– А мне нравится, – сказал мальчик и улыбнулся – может быть, впервые за долгое время. – Мне родители рассказывали стихи и пели песенки, когда были живы.

Дети были такие милые, но я совсем не знала, как их утешить.

– А я когда-то тоже была сиротой, – призналась им я. – Мой папа был колдуном, а мама феей. Я родилась очень рано – вероятно, раньше, чем они были готовы к этому. Они оставили меня на пороге Дворца фей и убежали – хотели стать музыкантами. Но не смогли, потому что на них наступил великан.