Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - [147]
Новый комиссар прежде всего поразился, увидев царскую семью за молитвой. Он отметил, с какой преданностью и набожным смирением, еще до прихода священника и монахинь, Александра сама устроила временный алтарь, покрыла его собственноручно сделанным кружевным покрывалом, расставила свечи и иконы. К каждому аспекту религиозных обрядов семья относилась с щепетильностью: сначала на службу собралось все окружение и слуги, заняв свои строго отведенные им места в соответствии с рангом; царская семья входила через боковые двери, и все им кланялись. Во время службы Панкратов заметил, как часто и горячо крестились Романовы. Его не могло не впечатлить, что «вся семья бывшего царя отдавала себя подлинно религиозному состоянию ума и чувству», даже если это и было выше его понимания[1346].
Их жизнь была так прочно основана на христианском принципе приятия, что почти сразу же их быт незаметно сложился в такую же тихую, без особых событий, повседневную жизнь, какую они вели под домашним арестом в Александровском дворце. Николай, который всегда был таким физически активным, очень расстроился из‑за отсутствия какой‑либо возможности для этого и приспособился ходить взад‑вперед по двору по сорок или пятьдесят раз в час. Правда, вскоре он смог заняться распиливанием дров на зиму. Единственным интересом Алексея вне дома до приезда товарища по играм (в том же месяце, несколько позже, приехала семья доктора Деревенко и среди них его сын Коля) были собаки. Девочки, когда они не были заняты распиливанием дров, помогая отцу, по большей части занимались тем, что отгоняли Джоя и Ортипо от мусорной ямы в задней части двора, где собаки постоянно копались в поисках пищи[1347]. Жара была слишком невыносимой для Александры, которая иногда сидела на балконе под зонтиком и шила, но потом она уходила обратно в дом. Она редко выходила из своей комнаты до обеда и часто оставалась в доме одна, когда остальные были на улице. Александра занималась живописью, шила или играла на пианино. Большую часть времени она проводила в религиозном созерцании и чтении Евангелия, а также наедине со своими мыслями, которые она продолжала изливать в длинных назидательных письмах своим друзьям, особенно Анне Вырубовой.
Питание в губернаторском доме было на удивление хорошим и обильным по сравнению с отчаянным дефицитом, который в то время переживали в Петрограде. Многие местные жители благосклонно относились к бывшему царю и его семье и приносили в подарок что‑нибудь съестное. Некоторые снимали шапки, проходя мимо их дома по улице; другие иногда даже вставали на колени и крестились. От старых привычек было трудно отказываться, и даже здесь Александра выписывала меню для их скромных ежедневных трапез. Атмосфера была также менее напряженной. Вечера обычно проводили за игрой в привычные безик и домино или же в другие игры — бридж и «желтый карлик» («Nain Jaune»).
Николай, как всегда, читал вслух. Первое, что он выбрал для чтения по прибытии в Тобольск, был «Алый первоцвет». Затем он приступил к перечитыванию классиков русской литературы. «Я решил перечесть всех наших лучших писателей от начала до конца! (Читаю англ{ийские} и фр{анцузские} книги)», — сообщал он своей матери[1348]. Завершив читать Гоголя, он перешел к Тургеневу. Однако, как с интересом отметил Панкратов, казалось, что членам его окружения часто становилось скучно просто сидеть в тишине, пока он читал, и они начинали шептаться между собой или даже порой дремали под монотонный звук его голоса[1349].
Тем не менее чтение, несомненно, благотворно действовало на всех в семье. Вскоре приехал Сидней Гиббс и привез с собой книги, которые гораздо больше нравились детям: английские приключенческие рассказы — любимый рассказ Алексея «Выброшенный морем» сэра Сэмюэля Бейкера, романы Вальтера Скотта (Татьяна и Анастасия любили «Айвенго»), Теккерея, Диккенса, Хаггарда и др. Жажда чтения была такой, что Трина Шнейдер писала ПВП в Петроград с просьбой прислать больше книг — рассказы Фонвизина, Державина, Карамзина, которых у детей не было, а также книги по русской грамматике и литературе[1350]. Татьяна тоже написала ему письмо с просьбой отправить ей собрание сочинений Алексея Толстого, которое она, к сожалению, не привезла с собой.
Но даже лучшие из книг не могли долго противостоять разъедающей скуке, которая уже охватила всех и отчетливо отразилась в дневниках и письмах каждого. В дневнике Алексея, пока имеющем поверхностный характер, не содержится ничего, кроме повторяющихся жалоб: «Сегодня прошло так же, как вчера… Скучно»[1351]. Даже Александра не могла написать ничего, кроме как: «Я провела день, как обычно… Все было так же, как вчера». Николай вторил ей: «День прошел, как всегда… День прошел, как обычно»
