Дневники и записные книжки (1909) - [46]

Вчера хорошо доехали. Долго ждал. Дорогой б[ыло] бы хорошо, если бы не любопытство и лесть — раздражающая, развращающая-пасажиров. Доехали хорошо. Спиро, к[отор]ому я высказал слишком резко о Сытине. Милые Ч[ертковы], потом Ив[ан] Ив[анович].Радб[ыл], ч[то] между ними хорошо, как и должно быть. К вечеру очень ослаб. Спал хорошо. Пошел гулять по городу. Оч[онь] сильные впечатления детей. Ох, хорошо бы художественное описание не для себя, а для служения. Слишком много нужно записать. Да, встретил Машу Ник[олаевну] с несчастным Сережей, к[оторый] с восторгом едет на ученье. Сейчас пришел артельщик с просьбой подписать перевод на склад изда[иий] Л. Н. Т[олстого]. Я отказал, и мне неприятно. Опять забота о суждении людей. Радуйся, радуйся, ч[то] тебя ругают. Это одно избавляет отчасти от заботы о славе людской и загоняет в жизнь настоящую. Ходил по улицам и ужасался на разврат, — не на разврат, а на явное отсутствие нравственно религиозного сдерживающего начала. А оч[ень], оч[ень] многие крестятся, проходя мимо церквей. Записать:

1) Как ни дерзко, самоуверенно это, не могу не думать и не записать себе, что мне нужно помнить в моем общении с людьми, что я с огромным большинством из них стою (Написано: стоя) на такой точке мировоззрения, при к[оторой] я должен спускаться часто и оч[ень] много, чтобы общение какое-нибудь б[ыло] возможно между нами.

2) Дни два назад ночью б[ыло] одиноко и никак не мог восстановить в себе живое сознание Бога. И б[ыло] оч[ень] тяжело.

3) Ложное обо мне суждение людей, необходимость оставаться в этом положен[ии]. Как ни тяжело всё это, начинаю иногда понимать благодетельность этого для души.

4) Молюсь просто: Отец, Бог, помоги, помоги мне. И он помогает. Нельзя Ему не помогать. Он, кого я прошу, во мне, так что молитва это значит только то, что я хочу жить Им.

5) Произведение искусства только тогда истинное произведение иск[усства], когда, воспринимая его, человеку кажется — не только кажется, но челов[ек] испытывает чувство радости о том, что он произвел так[ую] прекрасную вещь. Особенно сильно это в музыке. — Ни на чем, как на этом, не видно так главное значение искусства, значение объединения. «Я» художника сливается с «я» всех воспринимающих, сливающихся в одно.

Сейчас 10 часов. Идет Ч[ертков] звать к Цымерману.

[5 сентября. Крекшино.]

Были у Цымермана. Очень хороша музыка. Потом ходил по Кузне[цкому], потом на поезде приветствия, пища тщеславию — соблазн. Но не слишком поддавался. Приехали в Крекшино. Оч[ень] радостно всех увидать. Все веселые, добрые, не говорю уже про отношения ко мне. Оч[ень] нездоровилось к вечеру.

5 Сент.

Проснулся бодрее. Погулял, сел за работу Лаотзе. Недурно поправлял. Был оч[ень] серьезный, милый голандец. Потом ездили в деревню к токарю. Я ехал верхом. Вечером музыка и Королёвы. Скучный разговор. Как избавиться? Вспоминал о необходимости не заботиться о мнении людском, но плохо. Надо не переставать учиться. Сейчас 12-й час. — Ложусь.,

6 Сент. е[сли] б[уду] ж[ив].

[6 сентября.]

Жив. Проснулся бодро. Пошел гулять. Порядочно писал пол[ь]ке. Кое-что записал в книжке, кое-что хорошее забыл. Приходили крестьяне Крекшина, и привезли от Цымермана Миньон. Обедал со всеми, слушал музыку. Поеду верхом. Записал кое-что к докладу. Записать:

1) Всякое богопочитание, какое бы оно ни было, возвышает человека. Возвышает тем, что выражает сознание своей зависимости и отношения (хотя бы понимание этого отношения и было ложно) с Высшим, ни от чего независимым существом -Богом.

2) Ничто так не влечет ко лжи, как забота о славе людской. И потому особенно важно освобождение от этой заботы. Освобождает же только сосредоточение всех сил на исполнение того, чего хочет [от] меня Бог, чего хочет Всё от бесконечно малого Его органа. А освобождение от лжи, жизнь в истине — такие свобода и благо. Помоги, Господи.

3) К докладу. Спишу после.

7 Сент.

Спал мало. Оч[ень] хорошо думал, кое-что записал. Ходил гулять— на платформу. Дома писал польск[ое] письмо. Нехорошо. И поправил предисловие к Лаотзе. Ездил верхом с Батей. Заснул, слушал музыку и получил и читал неинтересные письма. На душе б[ыло] оч[ень] спокойно, твердо, хорошо. Записано:

1) Молюсь: помоги мне, Бог, — тот Б[ог], к[оторый] во мне, помоги мне в том, чтобы делать только то, что Тебе угодно, а не думать о том, что обо мне подумают и скажут люди. Помоги тоже не судить людей ни на словах, ни в мыслях. А то самое обыкновенное — живешь заботой о суждениях людей, тех самых людей, к[отор]ых осуждаешь.

2) Помоги мне. Господи, ни на словах ни в мыслях не осуждать людей, зато и не заботиться об их суждении обо мне; а хотя бы они и осуждали меня, делать то, что Ты хочешь.

Многое утром хотелось записать, да забыл.

8 Сент.

Вчера ночью много потерял крови. Сначала б[ыло] дурно, но спал хорошо и совсем бодр. Ходил гулять. Соня приезжает в 2 часа, чему оч[ень] рад. Поправил, кажется, окончательно письмо польке. Хочется записать то, что думал о вчерашнем разговоре с Ч[ертковым], а именно:

Посмотрел в дневнике и нашел всё это сказанным в 12 Августа (3-е) и 25 Авг[уста] (4).