Дневники Химеры - [96]

– В доступных источниках будут лишь те данные, которые решили донести до общественности, – вмешалась Рита. – Неужели ты думаешь, что кто-нибудь позволил бы обнародовать правду? К тому же, огромный кусок жизни Клайва связан с Лорин, а если все ее данные изъяли, то что осталось от его биографии? Купированная версия.

Ника согласно кивнула.

– Жаль. Похоже, он не такой уж плохой мужик.

– Выпей, – Алекс протянул ей энергетик, – ты снова путаешься в памяти.

– Вовсе нет! Типаж мне такой не нравится, так что мы с Лорин расходимся во мнениях. Но объективно, он действует человечно, в отличие от всех остальных. И хочет спасти индийский народ. Хотел…

– Верь больше! – фыркнул Алекс. С хлопком открыл жестяную банку и влил в горло шипящее пузырьками газа содержимое. – Он дипломат и привык говорить то, что от него хотят услышать, а не то, что он думает. К тому же он военачальник, стратег. И вдруг призывы к миру и обмену пуговками, как с туземцами? Он лжец!

– Не будь так суров, – вмешалась Рита. – Нам известны случаи в истории, когда люди поступали подобным образом, меняя свои убеждения.

– Ты забываешь, что вся история – не больше, чем сказка, рассказанная Созидателями.

– Я говорю о тех случаях, которые известны нам лично, – за аккуратным тоном Риты Ника услышала нечто большее. И Алекс тоже, иначе почему он так помрачнел и притих. Старшая из ассасинов продолжила, – люди меняются, и этот факт нужно принять. Справедливо ли это утверждение относительно Клайва? Нам расскажет сама Лорин, когда придет время.

– Эй, ребята! – долетел до них голос из фургона. – Я кое-что нашла!

Когда они прибежали, Сэб напряженно всматривалась в монитор, вслепую вводя какие-то данные с помощью клавиатуры и отслеживая, как при этом меняется график в левой части экрана – Сначала я думала, что это помехи, плохой прием и нечеткая интерпретация мозговых волн, – Сэб повернула экран к товарищам и обвела пальцем область, где график прерывается. – Видите пробел? Вот так выглядит картинка, когда Ника в анимусе.

Сэб нажала на кнопку, и на весь монитор развернулся другой график, напоминающий кардиограмму, с прерыванием на всех пиках.

– Мне казалось, что всему виной старое оборудование. Если бы у меня была новинка, как у наших дружков, я бы еще посмотрела, кто лучше распознает графические отображения, – добавила она со значимостью. – Так вот, не зря вы кормите старушку Сэб. Я заметила, что эти помехи слишком уж постоянны. То есть – постоянны до предсказуемости. «А что, если это не помехи?» – подумала я. «Что если это – сигнал?» Я их систематизировала, упорядочила и прогнала через дешифратор. И вот, что у меня получилось.

Она снова нажала на кнопку и подкрутила регулятор громкости динамика. Из колонки захрипело, засвистело, а затем механический женский голос произнес с большими интервалами:

– Семь… Один… Три… апостроф…

Алекс сосредоточенно нахмурился и подался вперед, прислушиваясь.

– Это точно не какой-то очередной эксперимент? – спросила Рита, глотая кофе из кружки. – Вроде того, когда ты прогнала через дешифратор звуки дребезжания посудомойки и оказалось, что она поет нацистский гимн.

Сэб оскорбленно поджала губы и покачала головой:

– Нет. Я почти уверена.

– Мне нравится слово: «почти», – улыбнулась Рита. – Оно почти обнадеживает.

– Я не суюсь в твои машины, а ты не суйся в мои, – огрызнулась Сэб оскорбленно.

Тем временем Алекс еще раз прослушал странную речевую запись, затем еще раз.

– И что это? Какой-то шифр? Сообщение целое? – спросил он.

– Нет, – Сэб быстро забыла об обиде и оживилась. – Думаю, около четверти, и к тому же последовательность нарушена. Когда я накопаю все данные из предыдущих записей сеансов, смогу сказать что-то конкретнее.

– Сколько тебе нужно времени? – уточнил Алекс. Его лицо преобразилось, появились хищные очертания. Он словно почуял добычу и теперь боялся упустить ее след.

Сэб пожала плечами.

Еще целый день они простояли на месте, без малейшего представления, в каком направлении им предстоит двигаться. Похоже, их поиски зашли в тупик. Ника единственная, кто наслаждался передышкой, поскольку могла отсыпаться, но даже ей не терпелось отправиться хоть куда-нибудь. Сидеть на месте, питаться всухомятку, пить отвратительный растворимый кофе, ходить по нужде в кустики, чтобы не засорять биотуалет в фургоне, который на привале был тут же закрыт на ключ, чтобы ни у кого не возникало соблазнов. Нет, всё это решительно не походило на курорт. Но как-то ранним утром (а почему-то вся команда просыпалась, едва поднималось солнце) они сидели вокруг тлеющих веток и без аппетита жевали зачерствевшие бутерброды, а в этот момент из фургона буквально выпала Сэб. Злая, как сотня бешеных собак, она несколько раз пнула колесо фургона, потом всунула в рот мятую сигарету и дрожащими руками чиркнула зажигалкой.

– Ты же сказала, что бросишь, – меланхолично заметил Колин.

– Отвали, – рявкнула она в ответ и показала средний палец.

– О, режим «мегера», – вздохнул тот, ничуть не обидевшись, во всяком случае – внешне.

Ника бы на его месте не рискнула проверять на прочность выдержку Сэб, тем более, что та, похоже, едва сдерживалась, чтобы ни на кого не броситься.