Дневники голодной акулы - [46]

Световой круг рябил на манер того, как идет рябью чай в чашке, когда на него дуешь. Никто осекся посреди фразы и осторожно отступил от края.

— Территориальность, — сказал он. — Он явился за вами. За вами, а не за мной.

Он явился за мной. Я стал сосредоточиваться на своей воплощенной личности Марка Ричардсона, чувствуя, как меняются натяжения лицевых мышц и их смысловые нагрузки. Такого камуфляжа могло оказаться недостаточно, но это было хоть что-то. Я должен был попытаться.

— Так что насчет вашего утверждения относительно того, что мы с вами являемся одним и тем же лицом? — спросил я, выставляя перед собой склад ума Марка Ричардсона, словно щит.

— Что? — Никто попятился дальше от кромки света. — Я ничего такого не говорил. С чего бы мне утверждать, что мы с вами одно и то же лицо?

Я почувствовал, что у меня сдвигаются брови.

— Вы сказали…

Раздался еще один удар, на этот раз громче. Волна, возвещающая о приближении чего-то огромного, омыла световой круг, искажая геометрию черно-белых плит перекатывающимися впадинами.

— О боже, — Никто, ухватившись одной рукой за стойку торшера, медленно описывал круги, вглядываясь во тьму.

Марк Ричардсон, сосредоточивался я изо всех сил. Марк Ричардсон. Марк Ричардсон. Марк Ричардсон.

— Пока что далеко, — тихонько бормотал он сам себе, и я слышал его шаги, снова и снова огибавшие торшер. — Пока что далеко. Как это красиво, как просто. Как величественно… Оказаться над такими глубинами. И все это сделал я. Сделал я…

Он душераздирающе завопил на немыслимо высокой ноте.

Я подумал было, что он упал на колени, но это было не так — его левая нога оказалась утянута сквозь черно-белые плиты до самого бедра. Подо всем остальным его телом пол оставался твердым. Он отталкивался от него ладонями и локтями, пытаясь выкарабкаться. Носок его распростертой правой ноги стучал по полу и со скрипом об него терся — но левая его нога вошла в плиты и бетон, как если бы они были совершенно нематериальны.

Затем его, молотившего по полу руками и ногой, что-то мощно дернуло книзу.

Никто умолк и застыл. Он сглотнул, сплюнул и снова сглотнул. Голова его поникла.

— О боже, — сказал он.

Несколько секунд он просто висел там, потом — еще один рывок. Рот у него раскрылся, как для крика, и все его тело исчезло под полом.

Торшер раскачивался из стороны в сторону на своем широком круглом основании, растягивая световой круг в мотающийся вперед и назад желтый овал. Белые плиты на мгновение вспыхнули затушеванными, словно бы подледными завитками красного. Эти завитки разбежались кругами и исчезли. Качание торшера замедлялось — вперед и назад, вперед и назад. Круг света успокоился, остановился.

Все было неподвижно.

Я был один.

Вновь сосредоточился — Марк Ричардсон. Марк Ричардсон. Марк Ричардсон. Но страх не позволял мне унять дрожь, и губы мои вибрировали каким-то звуком, меж тем как я снова и снова повторял в мыслях спасительное имя. «Ммм, мм-ммм». Пытался не думать о поле под ногами, пытался не думать о том, как изменяет мне твердая плоская поверхность и я оказываюсь утянутым в глубокие воды. «Ммм, мм-ммм».

На мое плечо опустилась чья-то рука.

— Ш-ш-ш, — прямо мне в ухо шепнул девичий голос.

Я застыл.

— Ты все куришь эти мерзкие сигареты с ментолом?

— Нет. Нет, я… — бормотал я, ничего не соображая. — Нет, я не…

— Ну, а теперь вот куришь.

Другая рука обвилась вокруг моей шеи и сунула мне в рот зажженную сигарету.

16 Людовициан

Резкий привкус и обжигающая глотку острота табачного дыма вывели меня из паники, словно пощечина. Рука, лежавшая у меня на плече, слегка сжалась.

— Ладно, — сказала девушка. — Теперь молчи, не двигайся и слушай. Вот что сейчас произойдет. На счет «три» я брошусь бежать и по пути схвачу один из этих стульев, чтобы потом выбить какое-нибудь окно в дальнем конце палаты. Ты побежишь за мной и по пути схватишь ноутбук Никто. Понял?

Дым сигареты струился прямо мне в глаза. Я прищурился и кивнул.

— Хорошо. Бежать тебе придется изо всех сил. Постарайся как можно быстрее миновать освещенный участок. Беги только вперед. Не останавливайся, не смотри без необходимости вниз, а назад не смотри вообще. Все уяснил?

Я снова кивнул.

— Прекрасно. Готов попробовать прямо сейчас?

— Да.

— Раз. Два. Три.

Я со всех ног рванулся к кругу света, но девица обогнала меня уже через несколько шагов, несясь в отчаянном спринте. Пульсирующий адреналин позволил мне выхватить лишь несколько стоп-кадров с ее изображением, когда она ворвалась в световой круг впереди: черные волосы, армейская куртка, вспыхивающие желтые подошвы ее ботинок. Когда она на бегу схватила за спинку стул, тот из-за набранной ею скорости так и захлопал в воздухе у нее за спиной, а она тут же снова скрылась во тьме. Спустя полсекунды я вбежал в световой круг, замедлил темп до разминочного на полусогнутых и подхватил с пола ноутбук. Набирая скорость, я, выворачивая предплечье, поднял его и прижал к груди, а потом — на чем-то поскользнулся. Не устоял, начал, раскинув руки, падать, а ноутбук заскакал передо мной по плитам, как пущенный по воде плоский камешек. Распростертый на полу и запыхавшийся, я обернулся посмотреть, из-за чего упал. Один из диктофонов. На мельчайшую долю секунды — времени для мысли не было, лишь для побуждения и импульса — мое сознание растягивалось в двух направлениях. Взглянув вперед, я увидел смутный силуэт девушки, пытавшейся сорвать с окна жалюзи. Обернулся назад. Диктофон был всего в нескольких дюймах от моего ботинка. Вскочив на ноги, я схватил его и на несколько шагов вбежал обратно в круг света. Не останавливаясь, бросил диктофон в по-прежнему открытую кожаную сумку Никто. Схватил второй диктофон, потом третий, бросил их в сумку. Где четвертый, разбитый?