Дневники голодной акулы - [17]

Глухой стук. Удар. Еще хлопок.

Инстинкты наводнили меня химическими реагентами, вызывающими онемение в пальцах, губах и ушах. Желудок расслабился, подступила тошнота, и каждый волосок на теле встал дыбом, насыщенный электричеством. Физиология понуждала меня бежать, спасаться бегством. Но я не побежал. Инстинкты преодолела логика, когда я осторожно сел на кровати, и некая твердая рука завладела всеми струнами организма, отводя мои действия от паники и направляя их. Я сделал несколько глубоких вздохов, а затем как можно тише поднялся и прокрался на лестничную площадку.

Громыхающие, хлопающие, лязгающие и дребезжащие звуки исходили из-за запертой двери, и они нарастали, становясь все более и более агрессивными. Пока я стоял там, стараясь унять дрожь, следить за дыханием и сохранять спокойствие, до меня начало доходить, что во всем этом шуме было нечто неладное. Потребовалось несколько секунд, чтобы разобраться, в чем именно состояло это нечто: грохот и хлопанье из-за закрытой двери вроде бы доносились издалека. Судя по размерам дома, запертая комната никак не могла быть большой, в лучшем случае она была чуть меньше моей спальни, а возможно, представляла собой лишь кладовку. Следовательно, это было невозможным, и все же казалось, что звуки отдаются от голых стен, словно бы несясь из дальнего конца огромного пустого склада.

Неистовый шум сделался еще сильнее, обратившись в яростную молотьбу бешеных ударов и в раскаты металлического звона. Я подался вперед, вслушиваясь изо всех сил, чтобы найти какую-нибудь разгадку. При этом слегка коснулся ухом запертой двери — чуточку, едва-едва. В то же мгновение, когда это произошло, в ту долю секунды, на которую часть моего тела вошла в соприкосновение с краской, весь сокрушительный шум, хлопанье, стуки, все вообще — остановилось намертво.

Шок заставил меня отпрянуть назад, словно бы я обжег пальцы. Зажав рот рукой, я старался не шевелиться, старался не дышать.

Из-за закрытой двери на меня накатывалась глубокая плотная тишина. Абсолютная. Тяжелая. Чем-то чреватая. Эта тишина была звуком, свидетельствующим о том, что за тобой наблюдают.

Я ждал.

Ждал, что же произойдет.

Минуту.

Две минуты.

Совершенно ничего не происходило.

Десятью минутами позже я, вооружившись молотком из ящика для инструментов, рылся в кухонном шкафу среди невскрытых писем от Эрика Сандерсона Первого. Найдя конверт с квадратной картонкой внутри, я взрезал его с одной стороны и потряс. В руку мне упал ключ.

* * *

— Я вхожу, — сказал я перед дверью, и меня удивило то, как отчетливо и громко прозвучал в тишине мой голос. Собственные внутренности представлялись мне раскачивающимися эластичными лентами. Мочевой пузырь распирала горячая тяжесть. — Вхожу. Отпираю дверь.

Ключ клацнул в замочной скважине. Нажав на ручку, я медленно открыл дверь. Тишина. Держа молоток возле своего правого уха, готовый обрушить его на все, что могло бы замаячить во тьме, я боком протиснулся внутрь, шаря левой рукой по стене. Наконец обнаружился выключатель, я им щелкнул, и загорелся свет.

Посреди комнаты стоял картотечный шкафчик.

И больше ничего.

Там никого не было.

И комната, да, оказалась меньше спальни, слишком крохотной, чтобы можно было как-то объяснить те звенящие раскаты эха. Единственное окно было заперто. Насколько я мог видеть, не было никакой возможности для того, чтобы кто-то мог проникнуть сюда и выбраться отсюда, но я по-прежнему держал молоток наготове.

Четыре из пяти ящиков картотеки были пусты. В пятом я обнаружил одну-единственную красную картонную папку, внутри которой находилась одна-единственная страница машинописного текста.

Я не вынимал папку из ящика и не читал эту страницу. Одну, две, три, четыре секунды я вообще ничего не делал. В конце концов я задвинул ящик и, опершись спиной о картотеку, попытался уловить, что же во всем этом неладно. Дело было не только в звуках. Начиная со своего второго дня в этом мире я воображал, что в этой комнате содержатся все факты и цифры, касающиеся моей утерянной личности, бумажные следы жизни Эрика Сандерсона Первого и фотографии — его самого, Клио Аамес и всех, кто с ними тесно общался. Постоянные свидетельства в цветной печати и в текстах, доказывающие, что они действительно жили на свете, что и эти люди, и времена, и события реальны и когда-то имели место среди сплетения всех прочих обстоятельств. Я едва ли не предвкушал, что там окажется множество вещей, некогда принадлежавших Клио, — прежде всего, это было бы логическим объяснением того, что комната была запечатана. Но там ничего не было. Чтобы окончательно убедиться в этом, я еще раз осмотрел картотеку и все остальное. Вытащив красную папку из пазов, в которых она была закреплена, и сунув ее себе под мышку, я вышел оттуда, выключив свет и закрыв за собой дверь.

* * *

Из холодильника я достал бутылку водки (у меня появилась привычка выпивать порцию-другую наедине с видео по вечерам, а время от времени — и после полудня) и налил себе добрых полстакана поверх льда. В кухне снова появился Иэн — теперь он был сама храбрость, весь его вид так и говорил «никогда в жизни я ничего не пугался!» — и принялся вкрадчиво тереться своим тучным тельцем о мои ноги. Я вскрыл для него банку тунца и, прихватив стакан и бутылку, направился в гостиную.