Дневники, 1973-1983 - [305]
(а) Это, во-первых, психология "клиента", самого решающего, что ему от Церкви нужно и в каком виде. Он может хотеть и того, чтобы "Церковь" была его связью с родиной, детством и т.д., и того, наоборот, чтобы она была, скажем, "стопроцентно американской". Он хочет либо "русской" – полуночной Пасхи, либо "карпаторосской" – с обедней в пасхальное утро и т.д. ad infmitum[1553]. А так как он "клиент", за все платящий и содержащий на свои средства "обслуживающий" его клир, то всякое сопротивление клира, ссылки на какие-го непонятные и никому не нужные "правила" и на "дисциплину" кажутся ему, клиенту, абсолютно ненужными, злой волей священника, проявлением его "властолюбия".
(б) Это, во-вторых, психология "церковного активиста" – "помогающего" Церкви, активного члена организации. Это Церковь ему сказала, что суть его мирянства – в "обслуживании" им нужд Церкви, что он должен "помогать" Церкви. Вот он и помогает. Поскольку, однако, "работа" эта главным образом "административная", "хозяйственная", "финансовая" – он не понимает, почему "клир" должен руководить ею…
Целью Церкви стала сама Церковь, ее организация, ее "благосостояние", ее "успех".
Суббота, 1 мая 1982
Продолжение. Западная Церковь участие в жизни "мира" поняла как "клерикальную власть" над миром, когда же "мир" власть эту отверг – она прибегла к прямому участию в политике : сначала "правой", потом "левой". Но это участие обрекает христианский Запад на своего рода шизофрению. Ибо та "политика", в которой Церковь принимает участие, так сказать, a part entiere[1554] горизонтом своим имеет – и не может не иметь – только "мир сей". Эсхатология тут сведена к утопии, но утопия с христианской точки зрения есть не только ошибка, но и ересь , подлинная ересь нашего времени. Ересь тем, что ударение в ней перенесено с личности, с человека на "структуры" – общественные, идеологические и т.д. Не случайно те христиане, что всецело отдаются утопии и борьбе за нее, принимают марксизм, "исходят" в своем поведении из "классовой борьбы", одним словом – целиком принимают идейно-эмоциональную сущность "утопизма". Подлинная христианская эсхатология здесь не только замалчивается, но и отвергается, но и обличается как постыдное пятно на исторической Церкви. Эсхатологическая сущность и функция Церкви ("в мире сем, но не от мира сего") замалчивается, и Церковь постепенно отождествляется с одним из средств в борьбе за "свободу, равенство и братство", за защиту "третьего мира", за любую "утопию", написанную на тех или иных "знаменах".
Православным этот уход в "борьбу" и в "утопию" остается чуждым. Но опять-таки не потому, что они остались верными эсхатологической антиномии христианства, а из-за постепенного перерождения Православия либо в клерикальную, ритуальную и магическую "религию", либо же в мироотвергающую "духовность". Под "клерикализмом" я разумею здесь не власть клира над мирянами (этой власти клир давно уже не имеет), а ту сосредоточенность на "церкви" и "церковности", на "администрации" и пр., о которой я писал вчера. Целью христианской общины становится она сама. И не случайно так модно сейчас дебатировать вопрос о "lay ministries"[1555], о мирянах как своего рода разбавленном, разведенном "клире". Чем занимаются церковные "центры": синоды, департаменты и т.д.? "Церковными делами": дипломатией, финансами, назначением и переводом клириков и т.д. Откуда бездонная скука и нищета церковной "прессы": из сведения "содержания" церковной жизни к торжествам, юбилеям, собраниям и т.д.
Мой вечный вывод: если не вернутся богословие, церковность, духовность и т.д. – к подлинному христианскому эсхатологизму (а признаков возвращения этого я не вижу нигде ), то суждено нам не только оставаться гетто , но и претворять себя, Церковь и все ими заключаемое в духовное гетто… Начинается же – и это мой второй вечный вывод – возвращение это с подлинного разумения Евхаристии – таинства Церкви, таинства новой твари, таинства Царства Божьего. Здесь альфа и омега христианства.
Среда, 5 мая 1982
Война между Англией и Аргентиной. Настоящая война. Уже сотни погибших… Опускаются на дно величественные, сказочные крейсеры… Все в этой войне как-то нереально , словно страшный сон…
Если взглянуть на нашу, весной цветущую, планету, выходит так: кровь и мрак в Иране, кровь и мрак в Афганистане, кровь в Ливане, кровь в Палестине, террор в Польше, большевизм в России, сумасшедший Каддафи в Ливии, война в Сахаре, война в Южном Атлантическом океане, террор в Центральной Америке. И спокойные, рациональные советы обо всем этом в передовицах "Нью-Йорк тайме": сядем и поговорим в духе компромисса, и все образуется… Ах да, забыл еще армянское подполье, решившее перебить всех турецких посланников в мире.
Что реально ? Все перечисленное выше или же вот этот момент? Пустой, залитый солнцем дом, деревья в цвету за окном, далекие белые тучки, плывущие по "лазури", тишина моего кабинета, безмолвного присутствия – дружеского, радостного – книг на полках.
Четверг, 6 мая 1982
По телевизии уже несколько дней передают зрелище польских манифестаций, сотен тысяч людей,
Протопресвитер Александр Шмеман родился 13 сентября 1921 г. в Ревеле (ныне Таллинн, Эстония), в 1945 г. окончил Свято-Сергиевский богословский институт в Париже, преподавал там церковную историю. В 1946 г. рукоположен во священника. В 1951 г. переехал с семьей в Нью-Йорк для преподавания в Свято-Владимирской семинарии, с 1952 г. — ректор Свято-Владимирской семинарии. Скончался 13 декабря 1983 г. Автор известных российскому читателю книг «За жизнь мира», «Исторический путь Православия», «Водою и Духом», «Великий пост», «Евхаристия.
Имя и труды выдающегося богослова Александра Шмемана известно всему православному миру. В его произведениях, при всем разнообразии их тематики — от узкобогословской до общедоступной и популярной, неизменно присутствует личность автора, христианского священника и европейского интеллектуала, церковного консерватора и православного полемиста, не страшившегося искать ответы на трудные вопросы, задаваемые жизнью.«Книга эта — ряд размышлений об Евхаристии. Размышления эти, однако, не от „научной проблематики“, а от — пускай и малого, и ограниченного — опыта.
«Эта книга — не история Православной Церкви, еще менее — научное исследование… Читатель найдет здесь как бы комментарий к такой истории с ссылками на главные события, попытку в прошлом различить главное от второстепенного, отметить — хотя бы в основном — вехи длинного исторического пути Православной Церкви. Раздумье над прошлым, оценка его по совести, безбоязненное приятие исторической правды сейчас особенно необходимы всем тем, для кого Церковь стоит в центре всех стремлений, всех надежд. В основе книги лежит курс по истории Восточной Церкви, который я читал с 1945 по 1951 гг.
Доклад, прочитанный на съезде РСХД в Бьевре 14 мая 1967 г.
Доклад был прочитан на VIII Генеральной ассамблее СИНДЕСМОСа 20 июля 1971 г. в Греческом колледже в Бруклине, Массачусетс. Впервые опубликован в St. Vladimir's Theological Quarterly. Vol. 16, N 1, 1972. Включен в качестве приложения 1 в 4-е американское издание книги о. Александра Шмемана «За жизнь мира» (Crestwood, N.Y, 1988).
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.