Дневники, 1973-1983 - [302]

Социализм – это освобождение от эгоизма (выгоды, "профита"[1544] и т.д.), но путем убийства личности. Личность должна богатеть, если она жива, но богатеть в Бога. Однако если она отпала от этого "богатения в Боге", то не спасет ее "социалистическое ее убийство"… Святой занят собою, но обогащает мир… Социализм занят миром – и всюду от него тление, страх, ненависть, порабощение.

Великая среда, 14 апреля 1982

Aller-retour[1545] в Чикаго, на отпевание владыки Иоанна (Гарклавса). Вчера очень длинная, очень благолепная служба в соборе. Я проповедовал. Потом трапеза. Объятия с давно не виденными знакомыми, батюшками и т.д.

Над всем этим – как фон, как радость – изумительный, действительно первый весенний день. Я всегда радуюсь, проезжая через Чикаго, через все эти бесчисленные кварталы маленьких рабочих домиков, мимо столь же бесчисленных, с потугами на роскошь церквей.

Погружение также – вчера вечером и сегодня утром, перед отъездом – в удивительное семейство Гарклавсов, излучающее добро, жизнь, радость жизни. Вечером – опять расспросы про Париж, про поэтов, про "цветение" русской эмиграции.

Великая пятница, 16 апреля 1982

Двенадцать Евангелий. До этого – Литургия Тайной Вечери: "Не бо врагом Твоим тайну повем…" Сегодня – еще впереди – Плащаница и погружение в "сия есть благословенная суббота"… Который раз в жизни? Но вот всегда в эти дни память воскрешает то время – момент? год? не знаю, – когда все это было явлено в моей жизни, стало любимым, "абсолютно желанным" и хотя бы подспудно – живет в душе как решающее событие: rue Daru, весна, avenue de Clichy, юность, счастье. Тогда дарован был "ключ" ко всему. Как священник, как "богослов", как "автор" и "лектор" – я, в сущности говоря, только об этом и "свидетельствую". Я почти совсем не молюсь, моя "духовная жизнь" – в смысле "подвига", "правила", всякого там "умного делания", всего того, о чем все всё время говорят кругом меня, – ноль , и если есть, то есть "наличествует", то только в виде какого-то созерцания, подсознательного чувства, что "tout est ailleurs…" С другой стороны, однако, я только этим и живу, на глубине, или, может быть, "это" живет во мне. По Достоевскому? "Наберет человек эти воспоминания и спасен…" (или что-то вроде этого)…[1546]

Простые вопросы:

Чего хочет от нас Бог?

Чтобы мы Его любили, чтобы приняли Его как источник, смысл и цель жизни: "душа души Моей и Царь…"

Как "можно" полюбить Бога, где locus этой любви?

В Его самораскрытии, самооткровении нам в мире и в жизни.

Вершина и полнота этого самооткровения – Христос.

Все – "отнесено" к Нему. Для этого воплощение, вхождение в мир природы, времени, истории.

Следовательно, любовь к Богу – Христос.

Радость о Нем.

Любовь к Нему.

"Отнесение" всего к Нему.

Собирание всего в Нем.

Жизнь Им, узнаванием Его во всем Духом Святым.

Церковь: возможность и дар этой любви и жизни.

Аминь.

Светлый понедельник, 19 апреля 1982

Чудная Пасха. Лучезарная весна.

Жениховство В. и Е. и моя "вовлеченность" в него. Днем вчера – почти сразу после официального провозглашения их женихом и невестой – он бьется в истерике в моем кабинете. Больше всего меня поражает во всей этой истории то, что, когда подходишь вплотную к любой человеческой драме, она оказывается "уникальной", несводимой ни к каким прецедентам, не укладывающейся ни в какую "накопленную мудрость". Как помочь и чем? На глубине – я "не верю" в это жениховство, мне кажется, что это ошибка … Но достаточно ли этого моего – "субъективного" – неверия, чтобы пытаться разрушать этот "роман"? Как "распознать" тут волю Божию? Чувство бремени… А тут еще – в доме проводит Пасху с нами Д[митрий] О[боленский], и тоже со своей драмой…

И, как бы в противовес бремени, – чудный вечер в Аниной семье.

Светлый вторник, 20 апреля 1982

Письмо из Оксфорда от некоего Dr. Nicholas Dewey, новообращенного православного: "…thus… I came… to read "Of Water and the Spirit," "The Great Lent" and "The World as Sacrament." Your historical sense and deep understanding of the liturgical origins, and the marvelous way that your knowledge is related to the present needs of the Church – and indeed, of the world …"[1547]. Вот эта последняя фраза и радует меня. И тоже огорчает, ибо кругом себя я вижу повальную "регрессию" в узкое, самодовольное Православие или же в "теплый уголок" с болтовней о византинизме и облачениях.

Иван М[ейендорф] все огорчается, что в письмах из России защищают и превозносят канонизацию царской семьи. А мне это кажется нормальным, во всяком случае – для "кающейся интеллигенции". У нас всегда так – или "апостазия", или же тогда истерический "максимализм". Не дается, не дается русским "свет разума".

Странно, до какой степени за последний год я чувствую себя отрешенным от этих страстей, от той возни – духовной, канонической, литургической, – что так видна в современной православной "эмпирии".

Пасхальная открытка от Солженицына. Читал в [журнале] "National Review" его критику "Голоса Америки" и радио "Свобода". В пункте о религии – надо матерям помочь в том, как учить детей, и т.д. Все это звучит в тональности народных церковных школ, приглаженного сусального Православия нашего детства. Солженицын не знает, конечно, что за ужас был так называемый "Закон Божий", сколько детей именно он навсегда отвратил от Церкви… Вспоминаю протодиакона Тихомирова: раз в год, в нижней церкви rue Daru, он читал доклад "О превосходстве христианства над прочими религиями"., Читал двадцати старушкам, которые ни о каких других религиях никогда ничего не слышали.