Дневники 1928-1929 - [4]
После того мы вернулись к разговору о тех трех дочерях знаменитого писателя (Розанов), которые по гордости не хотели кланяться в исполкоме. Я сказал:
— Отцом ли они своим гордились, ведь он был непримиримый; что, если они не хотели выходить из его воли? Позвольте, позвольте! Если эти девушки сошлись с отцом в одно, и что он желает, то и они, если воля его для них священная, и они по этой гордости…
— Будет вам нести ахинею! — воскликнула бабушка, — никакой гордости у них за отца не было и никакой такой священной гордости не бывает: есть гордость просто своя. Если бы у них за отца гордость была, так им бы и унижения не было для него пищу достать, гордость бывает только своя, а потом люди наворачивают на нее качества.
Начало рассказа: я надумал у себя в саду баньку срубить, небольшую, шесть на семь, и пошел посоветоваться к Авдотье Тарасовне. Люблю я с ней советоваться, мне лет порядочно, в бороде седина, но Авдотья Тарасовна с мужем встречают меня, как молоденького.
— Молодой человек, — сказала старушка, выслушав мой рассказ о бане, — не советую, сейчас у вас сил много, а подумайте-ка, что будет лет через двадцать пять: вам будет трудно в сад ходить в баню, а жене вашей того труднее: топить, прибирать.
— Бог с вами, Авдотья Тарасовна, к тому времени у меня будет прислуга.
— Не рассчитывайте, к тому времени с прислугами еще будет хуже… нет, устраивайте себе в кухне ванну, это и дешевле.
Подумав, я принял совет и т. д.
«Профессор» — 90 лет. Леонтьев у него тоже в большевиках через Илью Муромца.
А в общем это рассказ о жене. Ведь патентованные черносотенцы от Совета паек получали и теперь получают на Музей дрова, деньги…
Однажды в лесу на облаве зверей я поймал себя самого. Со стороны острова, откуда с напряженным вниманием ожидал я волка, послышался рев, и над поляной в высоте показался аэроплан. Волк не вышел, машина улетела и оставила во мне обычное неприязненное чувство. Но в этот раз я стал раздумывать о происхождении своего чувства неприязни и спросил себя: «А что если <бы> у тебя был собственный аэроплан?» Вот тут-то я поймал себя самого: оказалось, при условии личного обладания аэропланом раздражение мое проходило, и я находил, что летать хорошо. Потом я представил себе, что если бы в большом городе мне удалось бы устроиться с теми удобствами, какие нужны мне для моего труда, то очень возможно и большой город перестал бы меня раздражать, как аэроплан. В конце концов я вообразил себе при каких-то условиях возможность встречать каждое научное открытие и приспособление его к жизни человека с таким же восторгом, как я встречаю весной прилетающих птиц, первые цветы, вскрытие рек и восход солнца. Сравнивая мои радости в природе с радостями от научных открытий, при наших условиях, я пришел, наконец, к окончательному выводу, что радость в природе вызывает потребность любовного общения с людьми, тогда как при научных открытиях радость вскоре омрачается воспоминанием прежнего опыта: новое изобретение достается не сразу всем, а когда оно делается всем доступным, то уже не сопровождается радостью. Я вспомнил мои восторги в лесу и на воде при чтении книги природы, всегда после этого я находил в себе нечто, к чему я много раз возвращался и радостно обновлялся душой. Но, вспоминая свои восторги при чтении книг о каких-нибудь новых открытиях, через некоторое время я не находил ничего: думая о великом изобретении паровоза, в действительной жизни я видел железнодорожную кассу и себя в очереди за билетом.
15 Января. Ефр. Павловна прожила со мной 25 лет и все считает «неверующим», потому что, по ее понятию, верующим можно назвать при непременном условии исполнения обряда. То же самое и Тарасиха. На самом деле истинный христиан даже кота не должен бы называть совершенным невером. Меня это навело на мысль о возможности пришествия Христа: пожалуй, эти добрые люди, вполне христиане-церковники, не узнали бы Его. И еще я думал: представить себе такое лицо, кто узнал бы и встретил со светильником (напр., беру…). И еще: Христос ходит по людям и бывает у всех, но не все Его узнают. И есть много таких, кто узнал Его и принял, но так себя дальше повел, что в другой раз уж больше не узнавал…
Рассказы:
1) Перелет гусей (охотничий).
2) Хутор Клычкова («теория Дарвина»).
3) Шинели (убийца).
4) Прапорщик (рассказ вестового Морохина).
5) Скорняк Григорий.
6) Ильин день.
7) Радиоприемник: Григорий Игнатов: она встречалась с ним в Германии, и страна эта ей стала прекрасной; у нее радиоприемник; по радио слышит нем. язык, пение и вспоминает, встречает его на улице, приглашает. Он (инженер) садится поправлять аппарат, и весь этот вечер посвящается исправлению приемника.
16 Января. Считаю смешным сочинять, то есть описывать воображаемую жизнь, если имеешь у себя материалы жизни действительной.
Занятно выписать из Диккенса «Крошка Доррит» (часть II, стр. 271), напр., такое рассуждение-отступление, совершенно похожее на мои: «Но он сам удивлялся не тому, что вспоминает о ней, а тому, что эти воспоминания показывали ему, какое благотворное влияние она имела на его личные поступки. Никто из нас обыкновенно не дает себе отчета, кому или чему он обязан таким влиянием, пока внезапная остановка неугомонного колеса жизни не заставит нас одуматься и оглянуться на свою прошлую жизнь. Это бывает в болезни, в горе, в случае утраты любимого существа — вообще это почти всегдашний результат несчастья».
