Дневники, 1862–1910 - [93]
Опять всё то же: ездили купаться, и я много переписывала. Ко Льву Николаевичу у меня тихая нежность; в минуты затруднений и горя я все-таки льну к нему, ищу поддержки и утешения, хотя знаю, что редко отзовется он и еще реже поможет. Боже мой, сколько трудных душевных и семейных вопросов приходилось переживать и решать самой и одной!
Вот и сегодня: телеграмма от Андрюши: «Ради Бога, пришли 300 рублей денег». Что делать? Посоветовавшись со всеми, решили не посылать; а Илюша вызвался съездить в Москву и к Андрюше, в лагерь, завтра. Я ему очень благодарна.
Еще неудача: наш симпатичный Мишин преподаватель, Николай Васильевич Туркин, никак не может продолжать уроков с Мишей. Сабанеевы – и муж, и жена – больны, и он один остается и для семьи, и для журнала «Природа и охота». Какая неудача для Миши! Это может повредить его экзамену в 7-й класс. Один он ничего не сделает, а какой еще попадется учитель!
Пробовали вечером дуэты и романсы Танеева, и ничего не вышло. Трудно и сложно, надо поучить сначала. Жара страшная, на солнце 43°, в тени 30. Семья Илюши мне очень приятна, и я благодарна милой Соне, что она приехала и привезла всех. Какая она хорошая, настоящая, и женщина, и мать, и жена; и характер у нее милый.
Таня и вчера, и третьего дня плакала, а сегодня как будто покойней.
Поиграла вчера и сегодня по часу. Но это так мало! Ничего – для успехов, но что-нибудь для нерв и развлечения.
21 июля. Вчера видела во сне Ванечку, худенького, лежащего, протягивающего мне бледную ручку; сегодня видела во сне Сергея Ивановича, тоже лежащего и с улыбкой протягивающего мне руки.
Маша говорила мне, что Илья очень огорчается, что в Киеве у сестры Тани, у Философовых и везде говорят о моей привязанности к Сергею Ивановичу. Как странно устроилось мнение общества! Кого-нибудь любить — это дурно. А меня не огорчают и не смущают толки эти. Я даже рада и горда, что мое имя связывают с именем такого прекрасного, нравственного, доброго и талантливого человека. Моя совесть спокойна; я чиста перед Богом, мужем и детьми – как новорожденный младенец, как телом, так и душою, и даже помыслами. Знаю, что больше, лучше, сильнее Льва Николаевича я никого не любила и не могу любить. Когда я его увижу вдруг где-нибудь неожиданно, мне станет всегда радостно, я люблю всю его фигуру, его глаза, улыбку, разговор, в котором никогда не услышишь ничего вульгарного (разве только в гневе, но забудем это), его вечное желание совершенствования.
Уехали Миша и Митя Дьяков в Полтаву к Данилевским. Уехал Илья в Москву к Андрюше, уехали Маша и Коля Оболенский к родным.
Купались, сняла опять группы в катках и в воде. Копировала вчерашние, переписывала для Льва Николаевича часа три сряду. Буря, ветер, пыль столбом, отдаленные раскаты грома, и набат по случаю пожара где-то недалеко. Жара была томительная, в тени – 28°, на солнце – 43, в комнатах – 20½.
Таня не совсем здорова, бледна, и, боже мой, как мне ее жалко и как я ее люблю! Так взяла бы, схватила, обняла, унесла бы куда-нибудь. Ах вы мои старшие, любимые дети, Сережа и Таня, сколько любви, забот, мечты мы вам дали – а Господь не оглянулся на вас! Мало счастья было на их долю.
22 июля. Опять всю ночь нездоровье Льва Николаевича. У него среди ночи сделался приступ холерины; рвота непрерывно часа четыре. Болей больших не было, и к утру прекратилось. Вчера он съел невероятное количество печеного картофеля, пил квас при боли под ложкой, а третьего дня пил Эмс и съел персик. Отсутствие гигиенических сведений и невоздержание Льва Николаевича изумительны при его уме.
Приехал Сережа, играл приятно на фортепьяно. Я живу как автомат: хожу, ем, сплю, купаюсь, переписываю… Своей жизни нет: ни почитать, ни поиграть, ни подумать – и так вся жизнь. Жизнь ли это? «Helas, la plus grande partie de notre vie n’est pas vie, mais duree»[104]. Да я не живу, je dure[105]…
Сережа сегодня говорит: «Мама впадает в детство, я ей подарю куклу и, так и быть, фарфоровый сервиз». Это смешно, его слова, но мое впадание в детство совсем не смешно, а очень трагично. Я никогда не имела времени заняться самостоятельно чем бы то ни было, не было времени собой заняться. Приходилось подставлять свои силы и свое время на то, чего в данный момент требовала от меня семья: муж или дети. И вот подкралась старость, и я проработала на семью все свои умственные, душевные и телесные силы и осталась, как говорит Сережа, ребенком. Отработав на семью, я и ахнула, что не образовалась лучше и не имею в руках никакого искусства, что мало знала людей и мало от них чему научилась, – но всё поздно.
Переменилась погода: ветер, серое небо. Написала письмо Туркину, переписывала целую главу «Об искусстве» для Льва Николаевича. Еще день из жизни. Льву Николаевичу к вечеру лучше, он сидит в зале и с сыном Сережей играет в шахматы.
23 июля. С утра впечатление приезда Ильи с Андрюшей и нового учителя Миши – Соболева, который заменит Туркина. Как жаль Туркина! Этот живой, развязный и страстный химик много говорил с Сережей об университете и химии. Андрюша опять прокутился у цыган, занял 300 рублей и очень мне тяжел и неприятен своей безобразной жизнью. Что-то с ним будет! Плох уж он очень, а главное, пьет, а пьяному ему море по колено.
В этом издании раскрывается личная жизнь Софьи Андреевны и Льва Толстого. Как эта яркая незаурядная женщина справлялась с ролью жены великого мужа? С какими соблазнами и стремлениями ей приходилось бороться? Так прекрасна ли жизнь с гением? В дневниках читатель найдет ответы на все эти вопросы.
Семейные традиции в Ясной Поляне охраняла Софья Андреевна Толстая. Ее «Кулинарная книга» тому подтверждение. Названия блюд звучат так: яблочный квас Марии Николаевны – младшей сестры Л. Н. Толстого; лимонный квас Маруси Маклаковой – близкой знакомой семьи Толстых; пастила яблочная Марии Петровны Фет и, конечно, Анковский пирог – семейного доктора Берсов Николая Богдановича Анке. Толстая собрала рецепты 162 блюд, которыми питалась вся большая семья. Записывали кулинарные рецепты два человека – сама Софья Андреевна и ее младший брат Степан Андреевич Берс.
Имя журналиста Феликса Медведева известно в нашей стране и за рубежом. Его интервью с видными деятелями советской культуры, опубликованные в журнале «Огонек», «Родина», а также в «Литературной газете», «Неделе», «Советской культуре» и др., имеют широкий резонанс. Его новая книга «После России» весьма необычна. Она вбирает в себя интервью с писателями, политологами, художниками, с теми, кто оказался в эмиграции с первых лет по 70-е годы нашего века. Со своими героями — Н. Берберовой, В. Максимовым, А. Зиновьевым, И.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.