Дневник юной леди - [39]

– Да так... не повторяй мою ошибку. Он весь такой милый, первое время вроде заботливый, а потом лишь о себе и думает. Ему бы только тискаться, а предложишь в карты сыграть, журнал почитать, его сразу же нет.

Бредни! Чего я стою? Да ну ее – Алю эту! Хочет нам все дело испортить, видит, как мы счастливы, и завидует!

Аля поморщила носик.

– Ты, конечно, не веришь. А мне тоже девчонки говорили, когда я начала с ним встречаться... его бывшие подружки такое про него наболтали, а я не поверила. Думала, нас разлучить хотят из ревности.

Я молча разглядываю ее красивое лицо.

Не стану верить! Не ста-ну! Да о чем тут думать? Она не с добрыми намерениями разговор начала! Во всех книгах таким образом разлучают главную героиню с ее возлюбленным. Еще не хватало попасться на такой избитый трюк – на прописные истины.

– Буду знать, благодарю, – натянуто улыбаюсь я.

– Удачи, – пискляво протянула Аля.

– И тебе.

Не нужна мне удача! Она и без того улыбнулась мне во все тридцать три зуба! Так что благодарю покорно, дорогуша!

Возле ворот полным-полно спортивных сумок. А у автобуса человек пять, остальные по территории гуляют, прощаются, фоткаются с вожатыми, быстренько записывают номера телефонов обретенных здесь друзей и подруг.

Все-таки хорошо в лагере! Я теперь целый год буду скучать по этому месту! Быстро привязываюсь. Может, потому, что в моей жизни все слишком скучно ползет-ползет, а в лагере что ни день – то веселье. Тут за какие-то полдня столько событий может произойти, сколько в городе и за год не бывает! Съездить первый раз в лагерь – то же самое, что на луну слетать. Грандиозно!

Ромка вместе с Оксаной и Сашей подошли ко мне. Оксана сегодня особенно красивая, в обычных синих джинсах, босоножках и тонком свитере в сиреневую полоску.

Зачем она постоянно красит губы и глаза? Ей куда лучше без косметики, кажется, даже Донских это заметил. Уж Ромка точно заметил, не спускает с нее восхищенного взгляда.

– Таня, домой-то хочется? – спросила Оксана, когда молчание затянулось.

– Да.

И это правда. Я очень соскучилась по маме, папе, бабушке, шоколадным кексам и своей комнате! А еще по хлопьям на завтрак!

Иногда я благодарю, не знаю кого, кого-то ТАМ – наверху, за то, что у меня есть дом. Правильнее сказать – квартира, а в квартире уютная комната четыре на четыре метра, с кроваткой, как у девочек из американских комедий, с письменным столом, с разноцветными кашпо, с бежевым толстым ковром на полу, занавесками с бабочками... Когда все это рядом – ничего не страшно... ну кроме потопа, землетрясения и войны.

Рома посмотрел на Сашу.

– Батя обещал наготовить хавчика в честь нашего с Танькой возвращения, зайдешь к нам?

Я метнула на брата возмущенный взгляд и уже хотела высказаться, но Донских меня опередил:

– Боюсь, не все в твоей семье будут мне рады.

Очень верно думаешь!

Откровенно злорадствую. Не для того я домой еду, чтоб лицезреть намозолившую глаза физию Донских.

– Может, встретимся как-нибудь вчетвером в городе? – предложила Оксана, умоляюще глядя на Сашу.

– Может быть, – без энтузиазма сказал Донских.

– Я «за», – Рома пошире улыбнулся. На него просто жалко смотреть! Да и на Оксану, которая бросает отчаянные взгляды на Донских... Наверно, на всех безответно влюбленных жалко смотреть.

К нам подошел Вадик.

– Чего лица у всех такие кислые? – весело поинтересовался он.

– Тебя увидели, – съязвил Рома.

Вадик ему как не нравился, так и не нравится. Я уже отчаялась их сдружить!

Ну чем он хуже Донских? Почему Ромка не видит, какой он замечательный? Как смеет кривиться всякий раз, когда мы вместе?!

Вадик, как обычно, на бестактность моего брата не ответил. А мне иногда хочется, чтобы он был чуточку смелее, как Ромка, как тот же Саша, и не позволял никому себя подкалывать! Но, с другой стороны, люди не могут быть одинаковыми! Может, оно и к лучшему, что мой смайлик не похож на этих забияк. Он милый, и светлый, и воспитанный и... такой... такой красивый!

Водитель автобуса велел нам рассаживаться. Мальчишки помогли перетаскать сумки в багажное отделенье, а я заняла местечко у окошка.

– У тебя ведь есть мой телефон? – уже в сотый раз спросила я у Вадика, когда автобус отъехал от лагеря.

Сама себя раздражаю! С того мига, как он плюхнулся рядом со мной на сиденье, меня не оставляет какое-то непонятное волнение, как будто я расстаюсь не только с лагерем, но и еще с чем-то – с кем-то. Страшно думать об этом. А когда мне страшно, я либо мысленно талдычу какое-то слово, до тех пор, пока не отвлекусь, либо начинаю без умолку болтать.

Вадик положил голову мне на плечо и вынул из кармана сотовый.

– Вот, смотри, – он зашел в телефонную книжку и среди множества Маш, Кать, Лер, Валь, Галь я увидела свое имя с припиской в скобочках: «Лагерь». Возможно, кого-то и насторожило бы такое количество телефонных номеров девиц, но не меня! Он популярен у девушек, тут уж ничего не попишешь. Если бы я хотела быть в телефоне любимого единственным существом женского пола после мамы, своей судьбой назвала бы Пашу. Глупо роптать из-за такой ерунды, всем давно известно – парни любят заносить имена девчонок в телефонные книжки для понта. Пусть... мне все равно! Пусть... Пусть только попробует позвонить хоть одной из этих девиц! Я ему устрою!