Дневник Верховского - [4]

Негоши и Карагеоргиевичи, пользуясь бесспорной красотой черногорских принцесс Станы и Милицы создали при петербургском дворе свою могущественную партию. Они неразрывным образом сплотили между собою интересы Белграда, Петербурга и Цетинье. Первый муж Анастасии, герцог Лейхтенбергский, шутливо называл принцесс «черногорскими пауками»; поскольку им удалось в течение долгих лет ценою неимоверных усилий опутать многих, «точно паутиной»^{7}. Это влияние сестер-черногорок осуществлялось разными способами и в том числе воздействием на своих супругов. Считается, что Великий князь Николай Николаевич оказал сильнейшее давление на колебавшегося Николая II, и в ночь на 18 (31) июля 1914 года император под этим давлением объявил всеобщую мобилизацию.

Граф С.Ю. Витте в своих воспоминаниях хорошо отзывался о короле Петре Карагеоргиевиче, лично ему знакомом, несмотря на расхожее в то время мнение о его участии в заговоре против королевской династии Обреновичей, но довольно нелицеприятно отзывался о сестрах-«черногорках», которые его, Витте, ненавидели из-за отказа выделять Черногории большие средства из российского бюджета. Витте писал: «Вообще эти особы крепко присосались к русским деньгам. На одной из их сестер (старшей) был женат князь Петр Карагеоргиевич, теперешний сербский король, поэтому они также интриговали против короля Александра (Обреновича. — Ю.С), так ужасно погибшего от рук убийц вместе со своей женой… Замечательно, что когда король Александр женился на бывшей фрейлине своей матери, сделав таким образом mesaliance, то «черногорка № 2» (Анастасия Николаевна. — Ю.С.) говорила, что король дурно кончит»^{8}.

Король Александр Обренович действительно трагически ушел из жизни. Он вместе с супругой королевой Драгой был с чрезвычайным хладнокровием и жестокостью убит в ночь на 29 мая (11 июня) 1903 года офицерами-заговорщиками белградского гарнизона, входящими в организацию «Черная рука». Среди заговорщиков были два брата почившего первого супруга королевы Драги, полковника Машина. В монографии В. Теплова, изданной в 1903 году в Петербургском издательстве «Русский Вестник», было отражено мнение русского общества и Царствующего Дома Романовых на это событие. Ключевыми словами в монографии можно считать такие: «Сербы покрыли себя не только позором Цареубийства, — что уже само по себе не допускает двух мнений, — но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими Королевской Четы. После того, как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями…»^{9}.

Напоследок заговорщики сфотографировались рядом с трупами, видимо, на «долгую память». Затем были устроены народные гулянья по случаю уничтожения династии Обреновичей. Убиенный король и королева не были даже по-христиански погребены, их трупы еще несколько дней лежали во дворе дворца.

Разумеется, что отношение в самой Сербии к правлению Обреновичей было, мягко говоря, неоднозначным. Не все сербы были в восторге как от стиля их правления, ориентированного на сближение с Австро-Венгрией, так и от их жестокого убийства.

Уместно процитировать сербского премьера Н. Пашича: «Почти 500 лет сербский народ боролся против Турции… но, тем не менее, он испытывает гораздо большую ненависть к цивилизованным немцам, чем к варварам-туркам». Пашич считал сербский народ «самым несчастным на свете», ибо король-предатель (Милан Обренович) отдалил страну от России и «подчинил швабам».

Но кто может сегодня знать, как сложилось бы мироустрйство в XX веке, если бы Обреновичи остались на троне?

Верховский тоже коснулся в своем дневнике щекотливой темы этого жестокого убийства. Он писал: «До войны (1912 года — Ю.С.) его (Петра Карагеоргиевича. — Ю.С.) восшествие на престол, несколько сомнительное, делало его не слишком популярным» (С. дн. 21. II).

Граф С.Ю. Витте по поводу убийства Обреновичей писал: «Многие держатся того мнения, что в заговоре, который привел Петра Карагеоргиевича к престолу, участвовал, между прочим, и сам Петр Карагеоргиевич, что ему было известно об этом заговоре, о том, что будут убиты король и королева Сербии. Насколько это верно, я не знаю. Должен только сказать, что со времени вступления Петра Карагеоргиевича на престол конституционного государства, к каким принадлежит и Сербия, он себя держит в высокой степени корректно-конституционно, так что он представляет собою короля, против которого нельзя сделать никакого упрека…»^{10}.

Известный своей жестокостью султан Оттоманской империи Абдул-Гамид, узнав о событиях в Белграде, пришел в такой ужас, что с ним сделалось нечто вроде нервного припадка. Подробностей он не захотел и слушать. Турецким газетам цензурой было воспрещено писать о событиях. Напечатано лишь то, что «король и королева сербские скончались»^{11}.

Одна турецкая газета писала, что «Его величество король сербский Александр и королева Драга умерли от удара молнии».

Считается аксиомой, что королевский род Обреновичей угас навсегда. Вместе с тем бывший председатель Совета Министров Российской империи В.Н. Коковцов в своих воспоминаниях упоминал про некоего сербского офицера Матвеева-Обреновича (в другом месте просто «серб Обренович»), находившегося вместе с ним и Верховским в начале 1918 года под арестом в Петроградской ЧК на Гороховой, д. 2