Дневник ведьмы - [65]

А может быть, и нет. Вряд ли старуха и ее пособник станут с Алёной объясняться и в своих грехах перед ней исповедоваться. Придется и дальше самой соображать. И если насчет старухиных грехов хоть что-то понятно, то насчет ее пособника по-прежнему темновата вода во облацех.

Хотя что тут темного? Все как раз ясно. А он-то был уверен, конечно, что Алёна ни о чем не догадается…

Интересно, почему ее все считают такой дурой? Древняя же истина, что внешность обманчива.

Ну ладно, пора идти искать такси. Первоочередная ее задача – добраться до Муляна и убедиться, что дома все в порядке. Остальное, в том числе срывание всех и всяческих масок, – немного погодя.

– Спасибо вам огромное! – Алёна оперлась на стойку, чтобы встать на свои усталые ноги. – Я уже вполне…

Какой-то конверт соскользнул со стойки на пол. Она наклонилась поднять и не поверила глазам. Даже засмеялась, глядя на него.

– Что там такое? – спросила Клер.

– Да вот конверт, – показала Алёна. – Кто-то забыл написать адрес. Нет, ну я понимаю – забыть или не захотеть написать, от кого и откуда письмо. Анонимка получается. Но не написать, куда и кому! Прямо фантастика какая-то.

– Да ну, пустяки, дело житейское, – сказала Клер, совершенно как Карлсон, который живет на крыше. – Довольно часто бывает, раз или два в месяц непременно такие письма попадутся. Сейчас, честно говоря, гораздо меньше, потому что люди вообще редко письма пишут, предпочитают по электронной почте общаться или эсэмэсками перекидываться. А лет двадцать назад еще много писали, ну и безадресные послания нередко встречались. Мы, конечно, их возвращали по обратным адресам, отправителям, но у меня сохранились несколько писем или открыток, которые отправляли туристы, бывшие в Нуайере проездом. Они жили в нашей гостинице «Le château Archabeaux», «Замок Аршамбо», и посылали сувенирные открыточки с видами Нуайера. Куда – надписать забывали, а обратный адрес просто так ставили: Нуайер-сюр– Серен, отель «Замок Аршамбо». И даже фамилию свою не ставили! И что с ними делать прикажете? Да вот сами посмотрите, у меня тут так и валяются некоторые письма. Надо было бы выбросить, конечно, а мне жалко. Вдруг, думаю, кому-то понадобится, вдруг объявятся люди, которые их писали.

Клер вытащила из ящика несколько открыток и письмо в длинном белом конверте (вернее, не в белом, а в пожелтевшем от времени). Алёна рассмотрела открыточки, посмеялась над наивными, восторженными описаниями реки Серен, шато, собора Сен-Мартин и вообще Нуайера с его осенними ярмарками виноделов, потом глянула на конверт – да так и замерла. На нем не было ни адреса отправителя, ни адреса получателя, а на месте последнего значилось только написанное беглым, сильно наклонным почерком имя: Patrie Gérard.

Патрик Жерар!

Из дневника Николь Жерарди, 1767 год, Париж

– Он мертв, – тихо сказала я и покачала головой, как бы не веря. – Да он ведь мертв!

Доктор мрачно хмыкнул, не отводя глаз от Себастьяна:

– Да уж, мертвей не бывает.

– Ой, а ваш-то батюшка его ждет! – взрыдала мамаша Мишю. – Как он такой удар переживет? Только обрел сына – и тотчас потерял его безвозвратно!

– Отцу нельзя говорить, – сквозь зубы, с невероятным трудом выдавила я. – Он этого не перенесет. Лучше сообщить, что Себастьян вернулся на время в монастырь.

– Разумно, – нехотя кивнул доктор и повернулся к двери. – Другого выхода нет. Я сам ему скажу, так, чтобы он на сына не обиделся, не разволновался. Скажу, что за молодым мсье Жерарди прислали от…

Он внезапно умолк. Умолк и уставился на дверь, сорванную с петель и небрежно прислоненную к стене. Собственно, смотрел он не на всю дверь, а на замочную скважину.

– Очень странно, – пробормотал доктор. – Очень странно!

– Что? – всхлипывая, повернулась к нему мамаша Мишю. – Что вы говорите, сударь?

– Дверь была заперта, но где же ключ? – тихо сказал доктор. – Где ключ, которым заперся мсье Себастьян перед тем, как лечь в постель и умереть?

Я тупо огляделась.

– Может, под кровать залетел? – предположила сиделка.

Вдруг оживившись, скорбящая мамаша Мишю плюхнулась на колени и заглянула под кровать. Раздалось ее громкое чиханье. Ничего удивительного, я же говорила, что в комнате давным-давно не убирали. Наконец женщина поднялась, утирая лицо.

– Ох и пылища там! Но ключа нету.

– Да куда бы ему деваться? – раздраженно пожала я плечами. – О чем вы вообще говорите, доктор? Мой брат умер, умер по неведомой причине, а вы о каком-то ключе…

– Как же вы не понимаете, мадемуазель Николь? – удивленно уставился на меня доктор. – Дверь запер и унес ключ с собой тот, кто убил вашего брата!

– Иисусе! – возопила мамаша Мишю. – С чего вы взяли, что тут произошло убийство?

– Только с того, что в двери нет ключа, – пожал плечами доктор. – Только с того. А сейчас, мамаша Мишю, подите к мсье Жерарди и сообщите ему, что его сын был вынужден воротиться в монастырь. Да поскорей!

Сиделка торопливыми шажками, как хлопотливая курица, удалилась. Я подумала, что, прежде чем добраться до спальни отца, она успеет рассказать о смерти Себастьяна и второй сиделке, и повару, и вообще всем, кто пожелает слушать.