Дневник В. Разрыв - [8]

Глаза у него были потрясающего оттенка — золотисто-коричневые, как янтарь. В них можно было утонуть. Как это здорово, когда в доме мужчина!

Мы болтали, перескакивая с темы на тему, солнце било сквозь шторы в комнату, я смотрела, как он вертит чашку в гладких ладонях. У него была какая-то тайна, какая-то глубокая рана в душе. По логике вещей, это должно было отталкивать меня, но почему-то сильно привлекало. Интересно, что это за тайна?

Звонил Эдди, уверял, что незачем ждать отчета Либби. Хочет приехать и помочь мне обыскать дом. У Пита в эти выходные «Тигренок Мяу-Мяу» в Вислейском лесу, а Роджер (по официальной версии) в доме творчества. Я сказала Эдди, что жду его в субботу около полудня. Подозреваю, что ему нужно не только золото.

На сегодня все.

В.

21 января

Весь день и большую часть вечера мы с Эдди провели в поисках Роджеровой кубышки с золотом. Заглянули за подвесной потолок в подвале — ничего. Проверили металлоискателем стены и половицы — ничего. Осмотрели предохранительный щиток в гараже — ничего. Обшарили каждый ящик во всех столах, шкафах и комодах дома, подвала и гаража, залезли на каждую полку в чулане, даже в обувные коробки. Никакого золота. Я начинаю думать, что Диана все это выдумала.

Зато я нашла давно пропавшее хрустальное ожерелье, которое отец подарил мне на шестнадцатилетие, мой любимый диск Майлса Дэвиса, ключ для патрона электродрели, дискету с утилитами «Нортона», детсадовскую фотографию Пита и мои любимые кожаные перчатки. Еще мы нашли целую стопку «Плейбоя». За шесть лет. Если бы это был единственный тайный грех моего мужа, я была бы в шоке. Но по сравнению с тем, что я знаю об этом человеке, спрятанный «Плейбой» просто цветочки. Я только покачала головой и рассмеялась.

Эдди спит на кушетке. Несмотря на недавние разглагольствования о радостях спонтанного секса, сегодня вечером я была не в духе. Хотя могла бы всласть пользоваться безнаказанностью — теперь терять нечего. Но не было ни малейших признаков возбуждения. Может быть, прозак так действует, а может, то, что Эдди стал вести себя в моем доме чересчур вольготно. Ходит в одном белье, пьет сок прямо из картонного пакета. Чувствует себя как дома. Мне хотелось, чтобы он убрался куда-нибудь. Когда Эдди начал стягивать с меня одежду, я посоветовала ему вернуться к жене.

— Не могу, — сказал он. — Жена думает, что я в Чикаго. На конференции.

— Озеленители ездят на конференции?

Тут зазвонил телефон.

— Позовите моего мужа, — потребовали на том конце провода.

Я застыла.

— Слушайте, я знаю, что он у вас. Позовите его.

Ну и что я должна была ей сказать? Что ее муж не может взять трубку — он слишком занят, уговаривая меня лечь в постель?

— Простите, с кем я говорю? — уворачивалась я.

В трубке был слышен детский гомон.

— Не морочьте мне голову, миссис Райан, — отрезала она. — Я видела у вас на дорожке след его автомобиля, понятно? А теперь позовите моего мужа к телефону.

Она говорила громко, Эдди все слышал.

«Нет! Меня нет здесь! Скажи ей, что меня здесь нет!» — отчаянно жестикулировал он.

Я положила трубку. Потом снова сняла ее, длинный гудок сменился коротким, потом перешел в тревожный скрежет и наконец в блаженное молчание. Эдди прошелся пальцами по моей руке, потом по груди.

— Давай, Вэл, — подмигнул он. — Представь, что мы на конференции в Чикаго. Я буду похотливым делегатом, а ты хорошенькой горничной.

Он был теплый, растрепанный, в мятых трусах-боксерах. Возня на кушетке казалась неплохим развлечением. Эдди потянул меня к себе и поцеловал в губы — сперва легко, нежно, потом все сильнее. Жестко стиснул сзади за шею. Я попыталась вырваться, но тиски только резко сжались. Стало трудно дышать.

— Полегче, — прошептала я.

— Не-ет, — буркнул он и прижал меня к стене.

Я испугалась. Внезапно вспомнилось, как однажды я взяла из приюта тощую, бесхозную немецкую овчарку. Когда мы с псом остались одни в квартире, я вдруг поймала на себе его взгляд, в нем горело глухое раздражение. Тогда я спала с тщательно запертой дверью в комнату и на следующий день вернула собаку в приют.

— Ты, наверно, не в духе, — наконец сказал Эдди, вытирая ладонью рот.

Сейчас, глядя ему в глаза, я видела точно такое же раздражение.

— Денек был еще тот! Я чертовски устала, Эдди. — Мой голос дрожал. — Понимаешь?

— Ну, ладно. — Он пожал плечами и потянулся за пультом телевизора.

На сегодня все.

В.

22 января

Когда я проснулась, Эдди уже ушел. Я поняла, что между нами все кончено. Вздохнула с облегчением. Точнее, от счастья. Интересно, это мое собственное настроение или действие прозака? И можно ли теперь отделить одно от другого?

Поехав в Вислейский лес забрать Пита, я обнаружила его возле коттеджа сидящим на рюкзаке. Правая рука была плотно забинтована и напоминала большой белый чупа-чупс. Он обжегся о горячий котелок и после этого почти ничего не мог делать. Остаток выходных пропал.

Я зашла в коттедж, чтобы поговорить с кем-нибудь из старших. Мне попалась Линетт Коул-Чейз, которая как раз стала одной из помощниц начальника бойскаутской дружины. В полной бойскаутской форме: дурацкая рубаха цвета хаки, горло обмотано клетчатым платком, голубая кепка и такие же брюки — похожи на форму водителей автобусов.