Дневник Штукатурова - [6]

Когда пришли на вокзал, оказалось, что наш полк уже ушел, а другой полк нашей дивизии погрузился. Нас должны были сдать в штаб дивизии, но его не скоро удалось отыскать. Нам приказали садиться с тем полком, который грузился, но места не было, и нас не пускали. Так мы обошли весь эшелон, но места не нашли, поезд начал трогаться, и мы, чтобы не остаться, вскочили на тормоз, оттуда перелезли на вышку и там кое-как примостились, рискуя ежеминутно слететь. Дул резкий ветер и накрапывал дождь.

14 июля.

Утром приехали в Волочиск, где рассадили но вагонам. Вагоны были битком набиты, потому нас недружелюбно приняли и, когда я захотел уснуть, места на нарах не оказалось. Кое-как сидя уснул. Выл спертый воздух и пахло сыростью. В обед принесли котелок супу на двоих и поели. На ночь забрался под нары и уснул. Проснулся около станции Сарны, где купил булку за 10 коп. и закусил. Удалось купить «Новое Время», из каковой газеты видно, что немцы напирают в особенности на Наревском фронте. На ночь опять забрался под нары, но что-то долго не спалось.

16 июля.

Проснулся, когда эшелон остановился на станции Лида. После 12 часов прибыли на станцию Вильно, где нам было приказано выгрузится, потом вывели и построили. Пошел дождь, мы тихо двинулись через город Вильно. Этот город произвел на меня хорошее впечатление, только немного грязноват…

После недолгих поисков мы, наконец, прибыли в свой полк. Встретил здесь нашего ротного писаря и каптенармуса.

Как я узнал, большая часть нашего батальона была разбита и взята в плен австрийцами{6}, и я был очень обрадован, что все же остался наш подпрапорщик и человека четыре унтер-офицеров, моих сослуживцев. Мы явились подпрапорщику, а затем ротному командиру. Ротный – очень молодой офицер в чине прапорщика. Мне сказали, чтобы я шел в 4. взвод, куда я и направился. Мне было грустно, что такое несчастье случилось с нашим полком. До сих пор в полку не было случая, чтобы сдавалась даже рота, а здесь взяли в плен несколько рот. Но что же делать – война, все может случиться. Вечером пили чай со взводным командиром, потом написал жене письмо.

17 июля.

Ночь провел в палатке. Встав утром, попили чаю и приготовились итти на занятия. Там меня взводный назначил за отделенного, так что пришлось командовать, к чему я признаться не подготовлен, да и не чувствую призвания, но делать нечего, пришлось заниматься. После обеда нас повели в Вильно в баню. Баня оказалась очень хорошая. Хорошо помылся и выстирал белье.

Купил газету «Речь», в которой высказывается мысль, что нашим войскам придется оставить Привислянские позиции и отойти на линию Брест-Литовска и Гродно.

Вечером был свидетелем возмутительной сцены. Когда встали после проверки на песни, подпрапорщик Н. позвал стрелка и начал жестоко бить. Бил так сильно, что слышно было на некоторое расстояние; сбивал с ног и добавлял ногами. Принимался бить несколько раз. По словам солдат, этот стрелок – человек очень неразвитой и непонятливый, так что даже в запасном батальоне с ним ничего не могли поделать.

18 июля.

Ночью нам сказали, что сегодня нам будет делать смотр корпусный командир. Наше начальство занялось фуражками, блеском блях и стягиванием поясов{7}.

В 9 часов утра нас выстроили около нашего лагеря и около часа держали здесь, а затем повели через овраг, куда вскоре прибыл корпусной командир и, поздоровавшись, посмотрел винтовку у одного из унтер-офицеров, которая оказалась грязной. Затем нашей роте было приказано надеть полную боевую аммуницию.

Смотр прошел неудачно. Отчасти вышло замешательство в команде, а отчасти оттого, что солдаты очень неразвиты и слишком бояться отвечать на вопросы. Вечером сказали, что завтра выступаем. Сегодня была всенощная.

19 июля.

Встали в 5 часов утра и начали подготовляться к выступлению. В 7 часов двинулись в путь. Дорога была песчаная, тяжелая; у меня не было винтовки{8} и бинтов (индивидуальный пакет). Останавливались только на обед в 12 час, вечером пришли в деревушку, где и разместились на дворе. Я улегся на сено и уснул очень хорошо.

Встали в 5 часов, попили чаю, затем выстроили слабых здоровьем и отобрали у них винтовки, а также и снаряжение и передали тем, кто не имел винтовок. Дали винтовку и мне.

Наш полк шел в авангарде. Очень устал и натер ноги, устал так, что едва двигался. Вечером пришли в деревушку, где расместились биваком на лужке. Вскипятили чай. Выставили охранение и указали, где в случае появления противника становиться на позицию. Меня назначили старшим в дозоре. Сидел, вспоминая свою деревню и дорогую семью, потому что сегодня в родном селе приходский праздник.

21 июля.

Утром после чая, пошли дальше, но прошли не долго и остановились в одной деревушке. Дорога была нелегкая, изнемогли, когда со многими остановками дошли до Вилькомира. Роты растянулись. Сзади шли хромые, отставшие, длинной вереницей{9}. Встав, растянули палатки и вскипятили чай в котелках. Потом под'ехали кухни и выдали обед. Было приказано держаться на-стороже. Потом постепенно легли и заснули. Наступила ночь.

Утром приказано было готовиться к выступлению. Сняли палатки, и часа через два тронулись, но остановились около костела, в котором была служба. Потом пошли дальше. После обеда, взводный меня назначил дневальным. Вечером отвели ночевать в деревню, мне до 12 часов пришлось стоять дневальным и не спать. Сегодня купил меду.