Дневник романтической дурочки - [15]

Я чуть не плакала. Словно услышав мои мысли, Руфа крепко сжала мой локоть и остановилась:

— Послушай, Лера, мы уже скоро добредем, и я хочу, чтобы ты пошла со мной к сестре. Мне одной не справиться. Бог знает, что Эва может отколоть, но главное, я хочу, чтобы ты запомнила, ты всегда желанная гостья в моем доме. Я подчеркиваю — в моем. И здесь, и в Москве.

Я открыла рот, чтобы радостно поблагодарить старую даму за невероятное счастье, но Руфа резко оборвала мои телячьи восторги:

— Довольно, хватит разговаривать, ты мешаешь мне думать.

Я молча кивнула, немного обидевшись, но быстро вспомнила, что только что мне позволили войти в удивительный мир Руфиной семьи. Я проглотила обиду и как можно нежнее пожала руку старушке. Мы шли уже на последнем издыхании, Руфа — из-за возраста, а я — из-за того, что мне приходилось приспосабливаться к ее ритму шагов. Наконец впереди замаячил академический поселок, а там третий дом слева — Эвин. Я внутренне напряглась, живо представив себе ближайшие события. Мы открыли калитку и робко вошли на участок. Две безумные таксы кинулись нам навстречу, известив обитателей дачи о появлении гостей. На крыльцо вышла Эва.

— Кто, кто там? Что вам надо, мы ничего не покупаем, — волновалась женщина.

— А мы ничего и не продаем. Что ты орешь как резаная! Все-таки у тебя очень визгливый голос, Эвка. Был и остался. Никакого достоинства.

— И что, ты пришла мне это сообщить?

Я с тревогой ждала продолжения диалога, но то, что произошло вслед за короткой перепалкой, просто выбило меня из колеи. Руфа рухнула в траву и страстно зарыдала. Младшая сестра на секунду опешила и бросилась, сопровождаемая таксами, спасать старшую.

— Что, что, Руфочка, сестричка, что, что? Ты же никогда не плачешь…

— Эва, Ларик умер, — рыдала и рвала на голове волосы гостья. — Дай мне лекарства, быстро, что ты стоишь? Я умираю!

Эва понеслась за валокордином и водой, вслед ей летели требовательные и истеричные приказания старшей сестры:

— Пуфик принеси, я не могу сидеть на холодной траве. Плед захвати…

Мне было ужасно неприятно смотреть на это представление. Только что Руфа так искренне страдала по поводу смерти Ларика и той боли, которую она принесет сестре. «Что это, явно старушка заигралась», — брезгливо подумала я, но моему разочарованию не удалось разрастись.

— А ты что хотела? — совершенно ровным и спокойным голосом сказала старая примадонна. — Чтобы я убила Эву своим сообщением? Надо было ее чем-то отвлечь. Запомни, Лера, главное не как ты выглядишь, главное, чтобы от тебя была реальная польза. Эвка, конечно, птичка божья и никогда это не оценит, но сейчас ей станет легче, потому что надо спасать меня, а потом она начнет злиться, опять же на меня за то, что я не дала ей упоительно страдать. Но это уже не важно. Так что дай я спокойно поумираю, никогда не играла трагических ролей.

Я не смогла оценить ум и мужество Руфы, мне было всего 16 лет, и казалось, что ее поведение отдает крайним цинизмом. До сих пор помню неприятный осадок от «выступления» актрисы.

Я усмехнулась, вспоминая свою наивную детскую реакцию. Обязательно надо будет рассказать Руфе, какое неблагоприятное впечатление произвело на меня ее милосердие. Закурив, я с тоской смотрела на мокрые участки и дивилась чудовищному неблагополучию окружающего мира. Шикарные дома советских народных любимцев выглядели как трущобы диккенсовских романов. Может быть, потому что осень, да и настроение у меня неподходящее. Наверное, здесь скоро появятся новые хозяева и новые дома. Пожалуй, нет. Те, кто вырос на этих дачах с вишневыми садами, так просто не откажутся от своих воспоминаний. Они будут из последних сил держаться за них, латать дома, возможно, обновят сады. А если и начнут сдаваться, то постепенно, сразу свой мир разрушать не станут.

Опять я, как и девять лет назад, думаю черт знает о чем. Моя жизнь рушится, возможно, мне угрожает смертельная опасность, а я о старых дачах. Романтичная дура. С раздражением потушив очередную сигарету, я вернулась к дневнику шестнадцатилетней девочки.

Руфа оказалась права. Эва прыгала вокруг нее и, по всей видимости, не помнила о трагической новости, которую принесла сестра. Только часа через два они вернулись к волнующей теме.

— Эва, ты должна заняться похоронами Ларика. Когда-то я была взрослая, а ты была маленькая, я все тяготы брала на себя, теперь я старая, а ты еще в силах что-то делать.

— Руфочка…

Глаза Эвы округлились от ужаса.

— …Я не могу, я не умею. Почему я? Пусть дети, мальчики, они же молодые и на машинах.

— Ну хорошо, я подумаю. Просто ты человек взрослый, ответственный.

— Руфочка, давай я лучше поминками займусь, а? Хорошо?

— Ладно, только ты должна быть в форме, придется много готовить.

— Это ничего, я еще молодая, — засмеялась младшая сестра, — тебе надо поберечь себя. Слушай, дорогая, как ты домой-то пойдешь? Ты же упадешь по дороге, — осмелела Эва. — Я сейчас побегу к сторожу и позвоню вашему охраннику, чтобы он вызвал Данилу или Володю, они заберут тебя.

Последнюю фразу младшая прокричала уже от калитки.

— Зачем устраивать шум? Я бы отсиделась до вечера и спокойно по холодку пошла бы домой, — ворчала Руфа.