Дневник Рейвенкловки - [46]

— А ты помнишь, что в середине лета бросил мне вызов «кто больше съест»? — вдруг вспомнила я, пытаясь отвлечь о грустных рассуждениях о недалёком будущем. Почему-то все вокруг меня делали проблему на пустом месте.

— Неужели ты думаешь, что сможешь…

— Да!

По-моему, он скоро начнёт жалеть, что связался с вечно бросающей вызов, но я не собиралась становиться другой.

По-моему, ему нравилось отвечать на эти вызовы.

Мы накупили много всякой вкусной и манящей еды и набросились на неё как голодные дети. Другие влюблённые парочки смотрели на нас с явным отвращением и непониманием. Наверное, думали, что мы — двое сумасшедших. Но нам было всё равно, и мне это безумно нравилось.

Интересно, хоть кто-то из них подумал, что нас недокармливают в Хогвартсе?!

Через полчаса Зигмунд сдался, откинувшись на своём стуле.

— Всё, я больше не могу. У тебя там, что, чёрная дыра?

Я с удовольствием смотрела на вкусное кремовое пирожное. Если я сейчас съем его, то стану безоговорочным победителем.

Я кивнула, блаженно откусывая десерт и глядя Томасу в глаза.

— Ты можешь принести ещё банан, и я съем и его тоже, — улыбнулась я, а он «плаксиво» рассмеялся.

— Ты испачкалась, — сказал он, когда я покончила с бедным десертом. Он взял салфетку, заботливо вытер мой нос, что было приятно, а затем, нагнувшись через весь стол, поцеловал меня в губы. Весьма оригинальный способ убрать крем с лица, не находите?

Его губы оказались слишком горячими, поцелуй нежным, а я была готова раствориться в этом моменте, как сахар в чае…

Я знаю, чего я хочу

Мне сильно досталось от Варуны, ведь я пропустила «знаменательное событие», а именно победу Слизерина над Хаффлпаффом. Хаффлпафф был победителем прошлого года и фаворитом этого. Адриан начал ворчать, что я не та, кто поможет Рейвенкло победить. Впрочем, меня всё это уже не волновало. Ни капли.

Жить после первого свидания и первого матча продолжилась. Хогвартс жил своей, особой жизнью. Преподаватели на уроках всё больше и больше давили по поводу Ж.А.Б.А., а мне всё больше и больше становилось всё равно на это давление. Семикурсники настойчиво задавались вопросом: «А есть ли жизнь поле Хогвартса?», а я просто наслаждалась настоящим.

Первые две недели мы с Томасом скрывали наши отношения от общественности, о нас знали лишь Джулия и Дэниел. Они всякий раз снисходительно улыбались, общаясь с нами, как с маленькими детьми, словно Дэн — старший брат (что так и было, в общем-то), а Джулия — старшая сестра. В одним прекрасный момент меня и Зигмунда застукали на заднем дворе целующимися, и вскоре о нас знала вся школа. Гриффиндорцы, особенно друзья Томаса, не оценили и не одобрили его выбор, ведь я — старше, да и, к тому же, с факультета «заучек». Мнения своих друзей по этому поводу я не стала даже слушать, хотя к моему выбору отнеслись спокойнее. Оливия пару раз громко фыркнула, буркнув под нос: «Я же говорила!», Алиссия предупредила, что меня заклюют со стереотипами общества недалёкие люди.

Вскоре мои родители прислали сову. Они поздравили меня с зачислением в команду по квиддичу (отец уточнил: «жаль, что не в Гриффиндор»), а затем сообщили, что нашли мне место в Министерстве магии в отделе Магического хозяйства. Я громко выругалась за обеденным столом, когда читала это письмо. Оливия даже подпрыгнула от неожиданности. Но, Мерлинова же борода! Это самая наискучнейшая должность, которую они только могли мне предложить: делать погоду в окнах министерства магии. И, наверняка, меня отправят в самые нижние отделы Министерства, где сыро, мерзко и холодно. Никогда не любила подземелья. Я не стала отвечать родителям, ни с совой, ни через ЯИТе книгу, ни даже через звонилку. Мне не хотелось в лишний раз с ними ссориться, потому что, несмотря на свою неопределённость, я точно знала, что не пойду в Министерство магии.

Время летело невыносимо быстро. Вскоре наступил декабрь, выпал снег: белоснежная пелена закрыла собой всё несовершенство мира, окутав природу Хогвартса небывалой красотой. Мне это нравилось. Близилось Рождество и моё восемнадцатилетие. Я не собиралась домой на зимние каникулы, понимая, что дома мне, в который раз, промоют все мозги. Разве я заслуживала всего этого? Разве была настолько плохой дочерью?

Я в этом сильно сомневалась.

Зигмунды уверяли меня в обратном. Они уже знали на тот момент всю историю моей семьи. Да, я посредственно относилась к учёбе и к своему будущему, но мне всего семнадцать, и я хотела найти свой путь сама. Я не знала, как это сделать, но я надеялась, что у меня всё получится.

Вечер пятницы оказался довольно-таки тёмным, а завтра предстоял мой первый матч по квиддичу. Сказать, что я нервничала — не сказать ничего. Я была уже не рада, что ввязалась во всё это, но несмотря ни на что, летать на метле мне, как оказалось, безумно нравилось. Я привыкла к тренировкам, стала куда быстрее, резвее и окончательно перестала бояться бладжеров. У меня выработалась неплохая реакция, и, в общем-то, тренировки пошли мне на пользу. Адриан, к тому же, полностью расстроился, поняв, что ему больше не быть вратарём команды Рейвенкло.

Поэтому я решила полетать в одиночестве, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, ибо оно нарастало с каждой минутой.