Дневник провинциала в Петербурге [заметки]
1
меблированные комнаты.
2
будем пить, петь, танцевать и любить!
3
Как она чешет себе бедра и ноги… черт побери!
4
«Скажите ему»!
5
Ах, черт побери! Как эта девушка чешет себе бедра и ноги… Варвар!
6
Дорогой мой, это дело нешуточное. Нешуточное дело то, о чем ты у нас просишь.
7
Чтобы тебя дезинфицировать от запаха твоего милого родного города.
8
«Синяя борода».
9
Восхитительно!
10
Но как она почесывается! как почесывается!.. невозможно передать!
11
Скажите, разве это не великая актриса!
12
Но как она почесывается! Вот так девушка! – И заметьте, как она сделала вот это…
13
Вот именно! Отлет! Великолепно!
14
О прочем умалчиваю!
15
Но она несравненна!
16
Она, правда, не чешет себе бедер, – но если бы она их чесала!
17
Словом, поживем – увидим.
18
«Синей бороде»? Восхитительно!
19
Как она чешет себе бедра и ноги!
20
Не правда ли? какая девушка! какая чертовская девушка! И в то же время актриса! и актриса… что называется – безупречная!
21
Подражая неподражаемому, кончают тем, что ломают себе шею. – Но как она почесывается! бог богов! как почесывается! – Тут опять-таки гениальная черта…
22
Поселянку! крестьянку! дочь полей! Следовательно… – Но это просто, как день!
23
«Сабле моего отца».
24
«Скажите ему».
25
но будем воздержными, дорогой, ибо то, что ты увидишь вечером, дело нешуточное!
26
Вот именно. Ищут искусства, сетуют на его упадок! Так вот я спрашиваю, разве это не само олицетворение искусства? «Скажите ему» – найдите что-нибудь подобное!
27
Отлет! вот настоящее слово! наш дорогой провинциал прямо-таки неподражаем!
28
так, так!
29
с участием м-ль Шнейдер.
30
«Любовь – это вот что».
31
честное слово!
32
остерегайтесь… нас могут слышать…
33
понимаете?
34
Ну разумеется, ну как же! конечно!
35
столом.
36
Птичка! кто ты?
37
вестница неба.
38
в воздушном пространстве.
39
Птичка! куда ты летишь?
40
Птичка! чего ты хочешь?
41
Прелестно! мсье Конно! прочитайте же нам что-нибудь из «Заиры»! – «Заира», сударыни, как вам известно, одна из лучших трагедий Вольтера…
42
по милому русскому выражению.
43
вот именно! Вы знаете, господа, что во времена Ивана Грозного существовали люди, которых именовали «излюбленными» и которые, право же, неплохо вели дела покойного царя!
44
не теряйте бодрости!
45
в сущности, наш народ превосходен!
46
когда мы будем в полном составе.
47
одним словом, мы пляшем на вулкане!
48
Разъясните нам суть дела – и тогда мы посмотрим…
49
совсем маленький проект!..
50
Да! конечно! совсем маленький проект! С удовольствием!
51
Бедная дорогая родина!
52
Как? Как вы говорите?
53
вы в этом уверены?
54
Ну разумеется, ну как же, конечно!
55
в другом месте!
56
Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси…
57
Ну разумеется, ну как же! конечно!
58
чего хочет этот пришелец со своим «как же»!
59
вот именно! Это злодей, который убивает своим вредоносным зловонием!
60
то было доброе время!
61
Даю слово! это был целый мирок всевозможных гадостей!
62
Не правда ли, мой юный друг?
63
Барышни, не хотите ли послушать, что будет читать князь!
64
Не правда ли, господа?
65
какая ясность ума!
66
извольте и это проглотить, господа!
67
одним словом.
68
вы ввели тут французское выражение! Скажите лучше.
69
Правильно, дядюшка!
70
Еще раз извините!
71
Не забывайте, дорогой мой, что вы протестуете… (как гласит превосходная русская пословица), а ты знаешь, что в этих вещах нельзя ничем пренебрегать!
72
Благодарю, дядюшка, вы правильно подметили!
73
какая глубина!
74
символ веры.
75
прекрасно написано и в особенности прекрасно задумано!
76
Отрывки, приводимые ниже, взяты из стихотворения графа А. К. Толстого «Баллада с тенденцией». Любопытствующие могут отыскать эту балладу в «Русском вестнике» 1871 года за октябрь. (Прим. M. Е. Салтыкова-Щедрина.)
77
меблированные комнаты.
78
величие души поставлено в порядок дня.
79
жребий брошен!
80
Токевиль положительно сделался популярнейшим из публицистов в наших усадьбах. Без него корнеты шагу ступить не могут, хотя знают его только по слухам и устным рассказам других корнетов. Думал ли когда-нибудь знаменитый автор «L'ancien regime et la Revolution» («Старый режим и революция». – Ред.), что сочинение его может послужить опорною точкой при составлении «прожекта об оглушении»? (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
81
Напрасно мы стали бы искать этой цитаты в сочинениях бывшего ректора Московского университета. Эта цитата, равно как и ссылки на Токевиля, Монтескье и проч., сделаны отставным корнетом Толстолобовым, очевидно, со слов других отставных же корнетов, наслышавшихся о том, в свою очередь, в земских собраниях. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
82
Пользу от сего я испытал собственным опытом. Двадцать пять лет я проводил время в праздности, а имения мои были так устроены, как дай бог всякому. Не оттого ли, что я всегда имел нужный досуг? [Прим. автора проекта.]
83
О составе и занятиях сей центральной академии умалчиваю, предоставляя устройство сего вышнему начальству. Скажу только, что заведение сие должно быть обширное. [Примечание составителя проекта.]
84
матери-кормилицы.
85
Название «Проплеванной» – историческое. Однажды дедушка Матвей Иванович, будучи еще корнетом, ехал походом с своим однополчанином, тоже корнетом, Семеном Петровичем Сердюковым. Последний, надо сказать правду, был довольно-таки прост, и дедушка хорошо знал это обстоятельство. И так как походом делать было нечего, то хитрый старик, тогда еще, впрочем, полный надежд юноша, воспользовался простотой своего друга и предложил играть в плевки (игра, в которой дедушка поистине не знал себе победителя). Развязка не заставила долго ждать себя: малыми кушами Сердюков проиграл столь значительную сумму, что должен был предоставить в полную собственность дедушки свою деревню Сердюковку. Дедушка же, в память о финансовой операции, с помощью которой он эту Сердюковку приобрел, переименовал ее в «Проплеванную». Замечательно, что мужики долгое время сердились, когда их называли «проплеванными», а два раза даже затевали бунт. Но, благодарение богу, с помощью экзекуций, все улаживалось благополучно. Впрочем, с объявлением мужицкой воли, мужики опять переименовали деревню в Сердюковку, но я, в пику, продолжаю называть их «проплеванными». Я делаю это в ущерб самому себе, потому что в отмщение за мое название они ни за какие деньги не хотят ни косить мои луга, ни жать мой хлеб; но что же делать? Пусть лучше хлеб мой остается несжатым и луга нескошенными, но зато я всегда буду высоко держать мое знамя! (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
86
Но… прекратите…
87
как у Христа.
88
вы знаете…
89
в сущности.
90
и, право же, об этом не будет больше речи!
91
между нами говоря.
92
благодарение богу,
93
это не то слово.
94
клянусь!
95
«Лобанчиком» в сороковых годах называлась в русской торговле французская монета с изображением одного из Бурбонов, как известно, обладавших большими открытыми лбами. Монета эта была почти всегда стертая и ходила несколько ниже, нежели двадцатифранковики позднейших чеканов. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
96
Молчание! Благоразумие!
97
* Этот параграф составляет дословную перепечатку 1-го и существует только в первом издании «Устава», где он, очевидно, напечатан по недосмотру корректора. Во втором издании он исключен; но помещаю его как потому, что у меня в руках было первое издание, так и потому, что напоминание о цели учреждения Союза в конце «Устава» как нельзя более уместно. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
98
ошеломляющий удар.
99
В следующем затем нумере «Старейшей Российской Пенкоснимательницы» было напечатано: «В городе разнеслись слухи, что автор передовой статьи, появившейся вчера в нашей газете, есть г. Нескладин, то есть сам знаменитый защитник четырех знаменитых негодяев. Считаем долгом заявить здесь, что это наглая и гнусная клевета. Мы не имеем надобности отстаивать г. Нескладина против набегов наших литературных башибузуков, но говорим откровенно: мы перервем горло всякому (если позволят наши зубы), кто осмелится быть не одного с нами мнения о наших сотрудниках». (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
100
Яжелбицы и Рахино – станции на Петербургско-Московском шоссе. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
101
Какое вдохновение! Черт побери!
102
но тсс!
103
Это не бог весть что, согласен, но в ожидании лучшего это недурно…
104
По рукам!
105
«Повелителя Дикобраза».
106
подсматривание.
107
ростбиф, например!
108
А, скажите, есть ли что-либо лучше, чем добрый обед, чтобы утишить страсти!
109
Черт побери, господа! Еще посмотрим, посмотрим, на чьей стороне будет победа!
110
раки по-бордоски.
111
великие принципы Дикобраза.
112
У господина заболел живот!
113
«Любовь – это вот что».
114
Не смешно ли?
115
черт возьми! черт побери! ко всем чертям!
116
По последним известиям, факт этот оказался неверным. По крайней мере, И. С. Тургенев совершенно иначе рассказал конец Чертопханова в «Вестнике Европы» за ноябрь 1872 г. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
117
предсъездовское собрание.
118
Что вы, что вы! давайте мне каждый день поросенка – и вы никогда не услышите от меня: довольно!
119
республика – и только!
120
поезд.
121
и вы… как мы?
122
Ах! черт побери! я так много слышу русской речи, что, кажется, я сам начинаю говорить на этом языке, как на своем родном. Клянусь, господа! Уверяю вас! Ах! черт возьми… преклонимся! Воздадим поклонение, черт побери! терпимость в деле религии… терпимость и благоразумие… Вот что я вам скажу.
123
Господа! бокал шампанского!
124
Ваше здоровье! Вы выпьете, не правда ли? Шампанского!
125
С удовольствием.
126
Шпионаж был признан во все времена одним из самых живых стимулов политической жизни. Уже древний Иеробоам обещал скорпионы своим народам, что в переводе на обыкновенный язык не могло значить ничего другого, как шпионов. Далее мы находим у Аристофана неопровержимые доказательства, что греки очень признавали это средство управления и что они дали шпионам звучное прозвище сикофантов. Но лишь в эпоху цезарей античного Рима наука шпионажа достигла наибольшего своего расцвета. По словам Тацита, со времен Нерона, Калигулы и других не было почти ни одного человека во всей империи, который не был бы шпионом или не желал бы им быть. Эти величественные римляне, которые не начинали своей хвастливой болтовни иначе, как говоря: «Я, римский гражданин», достигли в шпионаже такой высоты, как если бы они были величайшими из мошенников. Наконец, наша прекрасная Франция свидетельствует, что шпионаж никогда не бывает чрезмерным в стране, политическая жизнь которой достигает своего апогея. У нас, господа, почти все шпионят друг за другом, что не мешает общественной жизни идти своим путем. Так как шпионят все, то в этом занятии почти не чувствуют ничего неприличного. Приведу историческую справку о том социальном явлении, которое носит неблагозвучное имя шпионажа. Но если мы говорим о практических результатах этого ремесла, мы должны в то же время констатировать, что никогда бы эти результаты не могли быть ни такими большими, ни такими исчерпывающими, если бы шпионы начали действовать открыто… на виду, не маскируясь. Да, господа, это деятельность, которой можно заниматься только под покровом величайшей тайны! Отнимите тайну – и прощай шпионаж. Его более нет – а вместе с ним падает весь престиж политической жизни. Нет шпионажа нет обвинений, нет процессов, нет преследований! Политическая жизнь, так сказать, замирает. Все проходит, все падает, все бездействует. Вот почему я не разделяю мнения, выраженного моим почтенным коллегой, господином Фарром. Я очень хорошо понимаю его мысль: он слишком большой приверженец статистики, чтобы не горевать, что эта наука содержит еще необъяснимые и темные места. Но бог, в своей божественной мудрости, судил об этом иначе. Он захотел, чтобы статистика всегда имела некоторые необработанные данные для того, чтобы мы, смиренные работники науки, всегда имели возможность что-либо разъяснить или закончить. Итак, я заключаю, говоря: господа! у нас есть целая графа, в которую мы относим мошенников и прочих людей без религии и нравственности. Разве эта графа не столь обширна, чтобы в ней не нашли себе естественного места шпионы? О господа, поместим их смело туда, и потом скажем: «Идите, бесчестные люди, и творите ваше низкое ремесло! статистика не хочет вас знать!»
127
браво! да здравствует Франция!
128
да здравствует Генрих IV!
129
Кажется, это называется лососиной? Лососина и поросенок – нужно это запомнить!
130
Кушайте, господа!
131
Россия – вот истинная родина статистики!
132
Здесь была решена участь несчастного фон Зона! ах, будем осторожны!
133
Он огромный, внушительный, роскошный, поразительный!
134
он, вероятно, обошелся чудовищно дорого!
135
Ах, не будь я католиком, я хотел бы быть православным!
136
Жулик! я не понимаю этого слова!
137
В точности, это не вор и не мошенник; это индивид, в котором содержится и то и другое. В Москве вы увидите их, господа.
138
Почему?
139
Невоспитанность!
140
Извините! если я правильно понимаю мысль господина.
141
она может быть формулирована следующим образом: да, тайна частной корреспонденции неприкосновенна (браво! браво! да! да! неприкосновенна!) это общее правило; но существуют соображения здравой политики, которые в отдельных случаях принуждают нас и заставляют допускать исключения даже для правил, которые мы все признаем справедливыми и нерушимыми. Это печально, господа, но это так. Рассматриваемое с этой точки зрения нарушение тайны частной корреспонденции представляется нам требованием высшего порядка, которое не имеет ничего общего с преступлением или с нарушением закона. Англия, благодаря своему островному положению, не знает многих социальных явлений, которые не только терпимы по обычному праву континента, но которые составляют, так сказать, часть этого права. То, что является преступлением или нарушением закона в Англии, может стать превосходной мерой общественной защиты на континенте. Итак, я голосую вместе с господином из Тетюш за простой переход к порядку дня.
142
Ваше здоровье!
143
разумеется.
144
Ах! ведь вы представляете нам здесь чертовски серьезный труд!
145
Великолепно!
146
Прекрасно!
147
Превосходно!
148
И заметьте, что господин затратил на этот прекрасный труд только две ночи.
149
Да, понимаю! национальная гордость, – мы, французы, тоже не чужды ей. Но, что касается меня, – признаюсь, это действует мне на нервы!
150
Моя жена поджигательница, этим все сказано.
151
О! что касается вас – у вас чувствительная душа, я это вижу, я это чувствую, я в этом уверен! Но что касается вашего друга – позвольте мне усомниться в этом!
152
порядок дня.
153
Вот это был царь! черт побери! какой человек! Вот это был царь!
154
Вот это был царь!
155
Царейший, величайший!
156
Речь, сказанная профессором Морошкиным на акте Московского университета «Об Уложении и его дальнейшем развитии». (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
157
клевещут.
158
итак.
159
«Свирельщика».
160
* Да здравствует Франция!
Да здравствует свобода!
161
по собственному почину.
162
Но мне кажется, господа, что мы не в полном составе!
163
«в полном составе»!
164
Жребий брошен!
165
ненавидеть тебя!
166
Ваша страна, мсье, скверная страна!
167
как вам это нравится!
168
Как поживаете!
169
Это серьезно!
170
о, проклятый русский!
171
сжальтесь, синьоры
172
Наконец-то!
173
Жаль, но это так!
174
безделушки.
175
«Тибуллова Делия».
176
вещь ничья и поэтому принадлежит тому, кто первый ее захватит.
177
«Елабужскими мещанами» в Вятской губернии называют известных, особенно надоедливых паразитов. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)
178
ныне отпущаеши
179
стол.
180
кредитная контора.
181
отказ дать судебному делу законный ход.
182
* Мне – наплевать, наплевать.
183
Е. Покусаев. Революционная сатира Салтыкова-Щедрина, Гослитиздат, М. 1963, стр. 218.
184
Е. А. Штакеншнейдер. Дневник, «Academia», 1934, стр. 41.
185
А. В. Никитенко. Дневник в 3-х томах. т. 3. Гослитиздат, M., 1956, стр. 293.
186
В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 5, стр. 71.
187
дары моря.
188
А. В. Никитенко. Дневник в 3-х томах, т. 3, Гослитиздат, М. 1956, стр. 191.
189
ОЗ, 1872, Э 7, «Современное обозрение», стр. 1, 2.
190
Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. V, Гослитиздат, стр. 410.
191
И. И. Янжул. Воспоминания о пережитом и виденном в 1864–1909 гг., вып. 2. СПб. 1911, стр. 75.
192
Е. А. Штакеншнейдер, Дневник, «Academia», стр. 402.
193
Интересно сопоставить это со следующими словами А. И. Герцена, написанными в том же 1869 году в «письмах» «К старому товарищу»: «Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляют вечную необходимость всякого шага вперед?..» (Герцен, т. XX, кн. 2, стр. 585).
194
И. А. Гончаров. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8. 1958, стр. 452.
195
ОЗ, 1872, Э 1, стр. 134.
196
ЛИ, кн. 51–52, М. 1949, стр. 450.
197
БВ, 1872, Э 198, 23 июля.
198
Н. А. Некрасов. Собр. соч., т. V, стр. 490.
199
ЛН, кн. 51–52, М. 1949, стр. 348.
200
ЛН, т. 51–52, М. 1949, стр. 450.
201
Там же, стр. 345.
202
СПб. вед., 1872, Э 240, 2 сентября. Подпись: Z.
203
Там же, 1872, Э 268, 30 сентября. Подпись: Z.
204
РМ, 1872, Э 259, 7 октября. Подпись: А. О.
205
«Петербургский листок», 1872, Э 205, 19 октября. Подпись: 109.
206
ОЗ, 1873, Э 6, стр. 314.
207
«Гражданин», 1873, Э 15–16, 16 апреля.
208
К. Арсеньев. М. Д. Салтыков-Щедрин. СПб. 1906, стр. 94–96.
209
Н. К. Михайловский. Сочинения, т. V, СПб. 1897, стлб. 137.
210
скорпионы – плети с несколькими хвостами, снабженными наконечниками
211
О причинах параллельной публикации материалов к «Господам ташкентцам» и ее научном уровне см. М. Лемке. Письмо в редакцию («День», СПб. 1914, Э 118, 3 мая, стр. 6) и редакционную заметку "По поводу новых отрывков Щедрина, напечатанных в «Голосе минувшего» (ГМ, 1914, Э б, стр. 318–319).
М.Е.Салтыкова-Щедрина заслуженно относят к писателям-сатирикам мировой величины. Но при этом зачастую его произведения толкуют лишь как сатиру на государственное устройство и порядки самодержавной России.В этой книге сделана попытка представить читателям другого Салтыкова – мастера, наделенного редчайшим художественным даром, даром видеть комическую подоснову жизни. Видеть, в противоположность классическому гоголевскому пожеланию, сквозь видимые миру слезы невидимый миру смех.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу, как известно, проходят в средней школе (именно «проходят»), и совершенно напрасно. Её нужно читать будучи взрослым, иначе многое в ней покажется неинтересным или непонятным. Прочитайте, не пожалеете. Это — наша история, написанная неравнодушным к России человеком. Современники называли её «пасквилем на историю государства Российского», и в чём-то были правы — написана она зло и безжалостно. В сущности, книга эта актуальна и по сей день…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Пошехонская старина» – последнее произведение великого русского писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина – представляет собой грандиозное историческое полотно целой эпохи. По словам самого автора, его задачей было восстановление «характеристических черт» жизни помещичьей усадьбы эпохи крепостного права.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Утро. Кабинет одного из петербургских адвокатов. Хозяин что-то пишет за письменным столом. В передней раздается звонок, и через несколько минут в дверях кабинета появляется, приглаживая рукою сильно напомаженные волосы, еще довольно молодой человек с русой бородкой клином, в длиннополом сюртуке и сапогах бурками…».
Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мелочи жизни» – самое, может быть, пессимистическое произведение Салтыкова потому, что на исходе жизни ему довелось стать свидетелем трагической ситуации, когда современникам казалось, что «история прекратила течение свое», а историческое творчество иссякло, перспективы будущего исчезли в непроницаемом мраке, идеалы исчерпали себя. Жизнь всецело погрузилась в мутную тину «мелочей»...
Одна из наиболее известных книг Салтыкова-Щедрина – «Господа ташкентцы» – возникла на рубеже 60-х и 70-х годов прошлого века и, как всегда у этого писателя, была нерасторжимо связана с тогдашней русской действительностью. За спадом в середине 60-х годов волны крестьянской революции Салтыков увидел не только «вставшую из гроба николаевщину», не только свору крепостников, пытавшихся залечить нанесенную им реформой 19 февраля 1861 года (при всем ее урезанном характере) рану, но и вступивший на арену истории российский капитализм.
«Губернские очерки» – одно из первых произведений писателя, изображающее жизнь и нравы русского провинциального дворянства и чиновничества 50-х гг. XIX века, где он обличает жестокость, взяточничество, лицемерие, угодничество, царящие в чиновничьем мире.