Дневник призрака - [11]

Так, наверное, и было на самом деле. Рассказ Дины натолкнул ее на мысли о Викторе. А ноги сами принесли к дому, в котором могли о нем знать.

Подниматься в квартиру к Баргам Зина не собиралась. Она помнила тот ужас, что испытала в прошлый раз. Крестовская просто стояла на противоположной стороне улицы, неотрывно глядя на темные окна квартиры Баргов, в которых почему-то не горел свет.

Впрочем, это могло быть и нормально. Барги были глубокими стариками, а старики рано ложатся спать. И конечно, они ничего не сказали бы ей о Викторе. Даже если знают правду. Ту самую правду, которую скрыла Лора Барг. Зина была твердо уверена, что она лгала.

Думая обо всем этом, Крестовская вдруг оторвалась от своих воспоминаний, неожиданно обратив внимание на черную тень, выросшую под фонарем. Чуть поодаль от нее в подворотне стоял мужчина. И так же, как она, неотрывно смотрел на окна квартиры Баргов, держа руки в карманах кожаного пальто.

Кожаное пальто, фуражка… Зину прошиб холодный пот. Это был соглядатай из НКВД — она почуяла его нюхом. Только вот за кем он следил — за квартирой Баргов или за кем-то другим?

Крестовская осторожно двинулась с центра тротуара в сторону дома и, дойдя до него, заняла узкую нишу — выемку в стене дома напротив. Мужчина даже не повернул к ней головы, продолжая стоять на своем месте — в подворотне.

Может, Барги были вообще ни при чем? Квартир в доме много. Следить этот человек мог за кем угодно! Однако, как все влюбленные женщины, Зина страдала той самой разновидностью паранойи, которая не поддается излечению: всё происходящее в сознании такой женщины неразрывно связано с любимым предметом. Поэтому Крестовская была твердо уверена, что страшный соглядатай наблюдает именно за квартирой Баргов.

Зина принялась украдкой разглядывать мужчину. Он не изменял положения и ни к чему не проявлял интереса. Очевидно, стоял он достаточно долго, потому что время от времени переступал с ноги на ногу.

Крестовская не знала, сколько времени она так простояла. Вдруг до нее донесся шум автомобиля. И действительно из-за угла появилась черная машина. Она быстро проехала по улице и остановилась, ярко сверкнув фарами, как раз рядом с домом, где жили Барги. Двигатель заглушили.

Задняя дверца автомобиля открылась. На мостовую ступил человек, при виде которого Зина едва не потеряла сознание. Это был Виктор Барг.

Он коротко постригся. Похудел, осунулся. Но это был Виктор Барг! На нем было черное модное, явно очень дорогое пальто и блестящие ботинки. Он нагнулся к приоткрытому окошку шофера и что-то ему сказал. Этот человек Зине был не знаком. Затем Виктор пожал просунутую в окошко руку шоферу и вошел в ворота дома. Взревел двигатель, автомобиль быстро проехал улицу и свернул за ближайший угол.

В окнах квартиры Баргов вспыхнул яркий свет. Стоящий под фонарем человек в кожаном плаще достал записную книжку, что-то быстро записал в ней и ушел. Теперь было понятно, за кем он следил — за Виктором Баргом, вернувшемся в город и поселившемся в квартире своих родственников на Ришельевской.

Глава 4

— Ну и дурик ты, Баклан! Дубина стоеросовая… — Чернявый мальчишка лет шестнадцати, жилистый, прыткий, грохнул в осыпающуюся стенку кулаком. Ударом из нее выбило горсть старой штукатурки, которая серой пылью опустилась подросткам на ноги.

— Да чего ты бычишься? — надулся второй мальчишка, полноватый крепыш такого же возраста, чьи взъерошенные вихри морковного цвета вызывали в памяти трогательные воспоминания о солнечном, ярком лете.

— Тому шо ты, Баклан, оглобля, об лед ударенная! Это ж надо за такое дело — цельный дом забыть! За такое Шкет и фингал за глаз тебе поставит, помяни мое слово! Вот завтра как до Шкета придешь…

— Да пошел твой Шкет! Швицер тот задрипанный до меня не указ, — насупился крепыш, принимая бравый до невозможности вид, однако глаза его с тревогой забегали по сторонам, выдавая, как он струхнул.

— Ладно, — вздохнул чернявый, — ты вспоминай лучше. Возьми мозги до кучи, повынимай из тухеса. Де дом? Ну? Или как?

— Да хрен знает, когда тут все они до одного места одинаковые! — раздраженно засопел рыжий, уже явно проявляя чувства страха и тревоги этим сопением. — Говорю до тебя ще раз, слухай, пока ухи не отвалятся! Я в стене зарыл. Дом заброшенный был! Камень внизу, до стены. И лиман.

— Ну? — Чернявый глянул вверх, сквозь разрушенный проем окна. Переливаясь под солнцем, застывшая гладь лимана сверкала как алмаз. Хаджибеевский лиман действительно был прекрасен, однако вся красота заканчивалась, стоило лишь взглянуть вверх — там возвышались в ряд заброшенные дома. Из них давно отселили людей — на этом месте планировалось крупное строительство то ли завода, то ли фабрики, местные жители так толком и не поняли. Вскоре после утверждения в колхозе генплана строительства людей из домиков выселили, и… тем стройка и ограничилась. Местные получили другое жилье — в окрестных селах, а некоторые даже в Одессе, ну а дома стали разрушаться, зарастать бурьяном и мусором. Самые догадливые повынимали из них целые двери и рамы, повытаскивали из кладок прочные кирпичи. И постепенно это место стало пользоваться дурной славой. Кто только не появлялся там по ночам!