Дневник плохой мамаши - [71]

Мама закатила глаза и задернула занавеску вокруг кровати.

— Как дела?

— Кажется, я никак не могу заставить его как следует открыть ротик. — Я посмотрела на крохотную головку, которая слепо тыкалась в мою грудь. — Видишь, он не может понять, как это делается. Я думала, это инстинкт.

Медсестра помогла малышу найти грудь и подложила мне под локоть еще одну подушку.

— Погладьте его по щеке, тогда он откроет ротик.

Она взяла мою грудь и сунула сосок в рот ребенку. Я вздрогнула, потому что не привыкла, чтобы мою грудь трогал кто-то посторонний, и уж тем более женщина.

— Мне это не нравится. Какое-то странное ощущение.

Малыш потянул за сосок, выпустил его изо рта и завопил так громко и пронзительно, что чуть не оглушил меня.

— Думаю, тебе это не удастся, Шарлотта, это не так-то просто. Может, лучше кормить его из бутылочки? — предложила мама.

Я раздраженно посмотрела на нее:

— Дай мне еще один шанс. Я в первый раз пытаюсь его кормить. И потом, ты сама меня как вскормила?

Похоже, мама смутилась.

— Ну, ты-то сосала грудь до трех месяцев.

Я нахмурилась:

— Вот и он будет. Ну же, малыш! Давай! — Я приложила его к своей груди и снова почувствовала, как он прикасается губами к моей коже.

— Погодите-ка, — сказала медсестра.

Она чуть повернула его голову и, осторожно взяв меня за плечо, наклонила вперед. Он извернулся у меня на руках, присосался и тут же успокоился.

— Вот так, теперь все в порядке. — Она отступила на шаг и окинула нас оценивающим взглядом. — Только убедитесь, что он глотает. Вам надо будет всегда следить за этим. Конечно, это непросто, придется привыкать, но пугаться не стоит. Если еще понадоблюсь, позовите.

Мама подмигнула ей, и я поняла, что мне придется ее звать. Ну и ладно.

Малыш сосал грудь, а я неподвижно сидела на кровати, как королева, как мумия.

— Ну, — нарушила я тишину, воцарившуюся в палате. — Жеребята ведь как-то справляются. И поросята. И мышата тоже.

— И козлята, и телята.

— И щенята, и котята.

И мы обе расхохотались.

* * *

Тогда впервые за девять месяцев я поняла, что ты — пусть еще маленький, но все-таки настоящий, живой человек, и хотя твои голубые глаза были отцовскими, выражение у них — мое. Упрямство. Может, именно поэтому мы так часто ругались — ведь мы так похожи. Уже тогда я знала, что с тобой будет много проблем, но это ничего не могло изменить — ведь я поняла, что очень тебя люблю.

* * *

К младенцу Иисусу пришли трое волхвов, к моему сыну пришли мой папа, Дэниел и бабушка.

Папа оказался первым. Он ворвался в палату так, будто собирался брать ее штурмом.

— Что это с тобой? — спросила я, улыбаясь.

— Ненавижу больницы! Брррр. От этого запаха у меня мурашки по спине бегут.

Он сел на стул у кровати, но все еще держался очень напряженно, будто на него в любую секунду мог напасть неизвестный враг.

— Ну, как у нас дела? А, вот и он. Отличный пацан, правда? Просто классный. Молодчина.

— А сам-то ты как? Научился менять бабушке калоприемник?

Отец широко улыбнулся:

— Я позвонил в Общество помощи престарелым и слезно попросил кого-нибудь прислать, сказал, что позарез надо. Умолял их отправить ко мне хорошенькую молодую медсестру, по возможности блондинку.

— И как, прислали?

— Ага. Его звали Саймон.

Я захихикала:

— Так тебе и надо.

— Наверное. Да, чуть не забыл, я тут книжку тебе принес. Ты ведь без них никуда, верно? — Он вытащил из-под стула пакет и достал из него книгу издательства «Penguin». — Вот, держи. Я посмотрел на обложку и решил — самое то для Шарлотты. Я ее взял у одного парня с работы, у него в фургоне таких навалом.

Я взяла ее в руки.

— «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»[34], — прочитала я. — Боже мой! Папа, ты настоящее сокровище! — Я крепко его обняла.

— А что такое? Ты же такую еще не читала? Понятия не имею, о чем она, но мне показалось, такая тебе должна понравиться.

Я уткнулась ему в плечо, чтобы заглушить смех.

Он скоро ушел, но прежде подарил мне еще кое-что.

— Наклонись-ка, я скажу тебе такое, за что ты будешь благодарить меня следующие пару недель. Лучшего совета тебе никто не даст. Ну же, давай, будет лучше, если я шепну тебе на ушко.

Сгорая от любопытства, я наклонилась к нему.

— Когда твой сынишка станет вопить, ты наверняка сразу помчишься к нему. Что ж, так и надо, наверное. Но будет и так, что ты не сможешь его успокоить, а он будет вопить и вопить без остановки, так громко и пронзительно, что захочется выкинуть его в окошко, лишь бы перестал орать. Ну вот, в таких случаях просто смени ему подгузник, попробуй дать бутылочку, проследи, чтобы он отрыгнул, а потом оставь его в покое. Выйди из комнаты, закрой дверь, спустись вниз и попей чайку в свое удовольствие. Не бойся. Никто не станет вызывать полицию. Небеса не разверзнутся, и Господь не покарает тебя за это. Отдохни минут пять, соберись с силами, а потом возвращайся к своему малышу. И тогда, если тебе очень повезет, ты увидишь, что твой маленький жулик спит сном праведника.

— Спасибо, папа.

— Да не за что.

Потом с огромным букетом цветов и книжкой Мириам Стоппард[35] по уходу за ребенком пришел Дэниел.

— Не знаю, есть у тебя такая или нет, но отец говорит, что это серьезный труд. — Он бросил книгу на койку и сел на стул. — Ты отлично выглядишь, если учесть, что тебе пришлось перенести.