Дневник плохой девчонки - [42]
На пути к Ужупису я прикидывала в уме, где бы завтра спрятать проклятые деньги. Действовать надо было очень обдуманно, чтобы не вызвать ни малейших подозрений, ведь полиция обыскала всю квартиру и не нашла их… Куда поня Казимера могла бы засунуть деньги, если бы ей пришло в голову их перепрятать? Под подушкой не годится — там бы уже сто раз нашли, в шкафу под бельем — тоже, скорее всего, искали, в книги такую кучу банкнот никак не запихнуть… Так что задачка была не из самых легких… Может, где-нибудь в кухне? Но там постоянно крутится толстуха, она бы заметила… Кроме того, надо их спрятать так, чтобы кто-нибудь обязательно нашел! И как можно быстрее!
Войдя в подъезд Элиного дома, я глянула на почтовый ящик. Там что-то болталось. Письмо! И вдруг меня, как сказал бы всякий добрый христианин, озарило самое настоящее небесное провидение… Да, теперь я уже знала, каким образом верну деньги! Просто-напросто засуну их в почтовый ящик Казимеры! Не найти их там будет невозможно, а если я буду действовать тихо и в перчатках, сам черт не догадается, откуда они взялись… Честное слово, от этой мысли мне сильно полегчало. Вот уж точно — просто, как все гениальное!
Достала из почтового ящика письмо. Оно было от Робиса. Мы с Эле договорились, что я буду читать ей все его письма по телефону… И что теперь, я в самом деле должна его открыть? Честно говоря, мне никогда не нравилось совать нос в чужие дела. Поднялась наверх — в квартире была настоящая душегубка, так что я распахнула настежь все окна и плюхнулась на кровать. Попыталась вспомнить, когда в последний раз получала письма, но так и не вспомнила… Странно, что в наше время кто-то все еще пишет письма… на бумаге… Робис пишет Эле… из самой… Африки… Надо позвонить Эле… Позвоню вечером…
Проснулась я уже под вечер и удивилась, что так долго спала. Обычно я днем не сплю, разве что в тех редких случаях, когда накануне тусовалась до упаду… Был уже девятый час, так что я не стала дольше залеживаться, спрыгнула с кровати, обулась и первым делом вывела Принцессу. Погуляли мы недолго, потому что, едва вышли на улицу, начал моросить дождик… Город выглядел сонным, редкие прохожие еле тащились. Всем жарко…
Мы дошли до ближайшего газетного киоска, и я купила целую пачку конвертов. До приезда из Ниды у меня оставался всего один день и самое большее два — до разговора со следователем… Значит, деньги я должна подбросить сегодня же ночью. Мне и думать-то про них не хотелось, но время поджимало, и действовать надо было немедленно, никуда не денешься. Я решила разложить деньги по конвертам — не засовывать же банкноты в почтовый ящик по одной! Как только мы вошли в дом, полило как следует и повеяло приятной прохладой. Люблю дождь…
Оказавшись в квартире, тут же бросилась на кухню — голодная была как собака, а потому пожарила яичницу и сделала кофе с соевым молоком. «Обед углекопа!» — сказала бы мама, ну и пусть, мне такая еда все равно нравится… Яичницу я могла бы лопать три раза в день.
Вошла в комнату, увидела на столе письмо Робиса и вспомнила, что собиралась позвонить Эле. Разорвала конверт и прочитала:
Светлейший ангел,
моя королева и владычица моей души,
жена, о которой я мечтаю, и мать моих детей,
драгоценнейшая Эльвира!
(Впечатляет! Парень явно перегрелся на африканском солнышке!)
Приветствую тебя, о богиня, из далекой языческой земли! Твой светлый образ ни на мгновение меня не покидает… Мыслями о тебе и навеяны недостойные строки, кои представляю на твой суд, а форму им помогли придать бессмертные сонеты Шекспира…
Верю, что твой развитый вкус и врожденная интуиция помогут почувствовать искренность этих строф…
Внимание! Во мне просыпается поэт!
(Ого! Живой классик!)
Любимая! Вчера впервые увидел настоящую пустыню и подумал, что такая же бесконечная пустыня — в моей душе. С каждым днем я все больше чахну, потому что не могу тебя видеть, прикасаться к тебе, слышать тебя и дышать тобой… Эта бесконечная пустыня превратилась бы в оазис, если бы на безжизненный песок ступила твоя маленькая ножка…
(Правду сказать, тут я не сдержалась и заржала! «Страдания юного Робертаса»!)
Я словно одержимый вижу везде только тебя, тебя, тебя…
(Насчет одержимого — это точно!)
Мои мучители следят за каждым моим шагом, постоянно бродят поблизости и все вынюхивают, желая знать, что я делаю, куда иду, о чем думаю, чего хочу… Чувствую себя как в тюрьме. Жду мгновения, когда снова тебя увижу…
Эльвира! Знаешь ли ты, что звук твоего имени напоминает лиру?
(О-о-о!)
Все! Передышка закончилась. Они возвращаются из бассейна.
Твой несчастный смертельно влюбленный Робертас из первосортной африканской тюрьмы…
Дочитала, положила письмо на кровать… Ясно было одно — это диагноз! Честное слово, я растерялась… Поняла, что ничего не понимаю… Либо они оба — как из средневековья, либо Эле очень весело живется, раз она получает такие смешные письма… Что у девок от любви мозги размягчаются, мне было хорошо известно и даже, в общем, казалось естественным — нагляделась на эти страсти. Сразу начинаются всякие непредсказуемые проливания слез, вздохи, дневники, стихи и все такое прочее… Правда, не у всех… Но парни-то? Они же совершенно другие! Они никогда не краснеют перед девчонками, словно какие-нибудь недоноски, не кривляются, не красят ресницы, не хихикают, не закатывают глаза и, само собой, нафталинных стишков не пописывают… Этим, черт возьми, парни от девок и отличаются! Сонетами Шекспира он вдохновлялся! Ага, вдохновлялся, сразу видно! Только скажите, пожалуйста, какой нормальный, в здравом уме парень станет добровольно читать эти сонеты Шекспира, если они не входят в школьную программу? Да никакой! Я, во всяком случае, ни одного не знаю. А может, это только Элин Робце такой свихнутый? Может, у него какая-нибудь там детская травма — например, мать-наркоманка покончила с собой, или отец, маньяк-убийца, медленно гниет в тюрьме, что-то в этом роде… И чувствительный ребенок, изо всех сил жаждавший любви и нежности, с младенчества читал все подряд, от Винни-Пуха до Шекспира, а крыша у него понемногу съезжала и съезжала… пока не съехала окончательно. Чего доброго, и сам кого-нибудь прикончит.
«…Я не просто бельчонок, я хранитель этого леса, и зовут меня Грызунчик. Если кто-то, как ты, начинает вредить лесу и его обитателям, я сразу вызываю дух леса, и лес просыпается и начинает выгонять таких гостей…».
В этой повести писатель возвращается в свою юность, рассказывает о том, как в трудные годы коллективизации белорусской деревни ученик-комсомолец принимал активное участие в ожесточенной классовой борьбе.
История про детский дом в Азербайджане, где вопреки национальным предрассудкам дружно живут маленькие курды, армяне и русские.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отрывки из воспоминаний о военном детстве известного советского журналиста.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
Света открыта миру и не ждет от людей плохого, пусть они порой занимаются странными вещами и их бывает трудно понять. Катя непроницаема и ни на кого не похожа, она словно из другого мира и притягательна для Светы именно своей инаковостью. Ее хочется защищать, помогать ей и быть настоящим другом. И Света без колебаний ступает на дорожку в чужой мир, но ее безоглядную доверчивость встречают там враждебно и страшно. И дело вовсе не в том, что колдовской камень-шаролунник, попавший Кате в руки, все знает про человека… Повесть «Изо» заняла в 2018 году первое место на «Книгуру» – крупнейшем конкурсе детской и подростковой литературы на русском языке, где победителя выбирают сами читатели.
Одиночная кругосветка – давняя мечта Якоба Беккера. Ну и что, что ему тринадцать! Смогла же Лаура Деккер в свои шестнадцать. И он сможет, надо только научиться ходить под парусом. Записаться в секцию легко. А вот заниматься… Оказывается яхтсмены не сразу выходят в открытое море, сначала надо запомнить кучу правил. Да ещё постоянно меняются тренеры, попробуй тут научись. А если у тебя к тому же проблемы с общением, или проблемы с устной речью, или то и другое вместе – дело еще усложняется…
У Павла и Гуль были бабушка, мама и чудесный старый дом свидетель истории их семьи. Но все меняется в одночасье: бабушка умирает, мама исчезает, а дети оказываются в детском приюте. В новом романе для подростков Дина Сабитова, лауреат премии «Заветная мечта» за повесть «Цирк в шкатулке», говорит о настоящих ценностях: только семья и дом в современном мире, как и сто лет назад, могут дать защиту всем людям, но в первую очередь тем, кто еще не вырос. И чувство сиротства, одиночества может настичь не только детей, оставшихся без родителей, но любого из нас, кто лишен поддержки близких людей и родных стен.
У Тимофея младший брат, а у Ирки старший. Тимофей пишет в блокноте, а Ирка рисует в скетчбуке. Они незнакомы, их истории – разные, но оба чувствуют себя одинаково одинокими в семье, где есть кто-то любящий и близкий. Нина Дашевская – лауреат конкурсов «Книгуру», «Новая детская книга» и премии им. Крапивина, музыкант и преподаватель. Её повести любят за тонкость чувств, нежную иронию и глубокое понимание психологии подростка.