Дневник Пети Васина и Васи Петина - [10]

Анжелика Ивановна после чая сказала своей благовоспитанной дочери, чтобы она заняла своих гостей. Мы чуть с Петей не крикнули, что мы не ее гости, но вовремя спохватились.

Клюква увела нас в свою накрахмаленную комнату, где мы так и не нашли, где сесть, и начала воспитывать:

— Вам пора уже уметь вести себя в обществе. Я вот, например, недавно прочитала «Письма к сыну» графа Честерфилда. Я бы вам посоветовала их тоже прочитать. Правда, я не знаю, поймете ли вы такую сложную литературу. Вы бы пока какой-нибудь справочник почитали о том, как вести себя в обществе.

— Ах, это прекрасная книга, — не унималась Люська, — как и книга Карнеги (я уверена, вы и этого имени не знаете), учит искусству общения.

Я почувствовал себя перекисшей простоквашей. Смотрю: Петя тоже галок за окном считает. У меня прямо зубы стало ломить, так захотелось сбежать.

Мы стали уговаривать мам идти домой.

Конечно же, весь обратный путь мы слушали нотацию о том, что такое «плохо воспитанные дети».

Дома моя мама разговаривала по телефону с Петиной мамой.

Мама сказала, что вот, мол, хорошо ей, Анжелике Ивановне, а пусть бы она попробовала воспитывать мальчиков, да так, чтобы он и воспитанным был, и притом еще и настоящим мужчиной рос. А папа пробасил, что мамы могут не беспокоиться, что, на его взгляд, парни растут что надо. Мама была убеждена, что ей все-таки нужно что-то такое… Я почему-то расстроился. Разве мама может представить себе дочь вместо меня. Я ведь не хочу другой мамы. Перед сном открылась тихонько дверь, и я сильно зажмурил глаза, а мама подошла ко мне, поправила одеяло, поцеловала в нос и прошептала: «Солнышко ты мое непутевое». Я стал представлять себе непутевое солнышко и как-то нечаянно уснул.

Вася П.

Да, Люська эта — задавака. Правда, у Пончика нет таких огромных бантов, но зато она настоящий парень.

Петя В.

Кип смайлинг

14 апреля. Солнце стало пригревать все сильнее и сильнее, и учительница по русскому все чаще заставляет нас писать сочинения-миниатюры на тему «Оживление природы». Мы с Петей написали одно сочинение на двоих:

Не было листочков,

Не было цветочков,

Травки тоже не было…

А теперь есть!!!

Получили мы четыре, но учительница сказала, что тоже на двоих.

Да, мы достали и прочитали с Петей и Карнеги, и Честерфилда.

Теперь нам понятно, что такое «кип смайлинг». Эта Люська-задавака изображала из себя придворную даму короля Людовика. Мы с Петей теперь хорошо видим, что многие взрослые, как и Клюква, решили, что Карнеги и Честерфилд написали свои книги всерьез, а те просто брали всех «на пушку».

Честерфилд не успел посмеяться над взрослыми, зато уж Карнеги, я думаю, нахихикался.

От автора: мальчишки не случайно заинтересовались этими именами. Взрослые часто говорят о культуре отношений, общения, культуре поведения на работе, дома. А дети слышат все, им интересно, что так заинтересовало взрослых, потом они после Люськиных замечаний пришли ко мне и попросили книгу Честерфилда «Письма к сыну» и Карнеги «Как приобретать друзей и как оказывать влияние на людей». Теперь-то я поняла, зачем они им нужны были.

У них там, в Америке, дошло до того, что все они скалят зубы (как будто улыбаются) и так ходят.

Мы с Петей попробовали провести так, по-американски, день, но тетя Даша, дворничиха, привела нас домой и сказала, что мы ее передразниваем.

Вася П.

Теперь уж нас не проведешь! Наука хороших манер — это наука притворства.

Петя В.

Танкистский шлем, пистолет и награды

16 апреля. Вчера Швыля предлагал Балбесу поменять на скейтборд старый танкистский шлем, ржавый пистолет и прадедовы награды. Балбес сказал, что ему шлем и пистолет ни к чему, а вот медали бы он взял на грузила.

Я прямо задохнулся: «Как это — награды на грузила?» — и предложил Швыле поменяться со мной. Но он сказал, что у меня нет никаких интересных для него ценностей. Правда, вот если бы я поменялся с ним на японский фотоаппарат, он бы согласился.

— 3а все сразу? — все еще не верил я.

Швыля сделал вид, что задумался. Но я-то знаю, что думать он не умеет, а так, играет на моих нервах.

Как я волновался! Наконец он важно сказал:

— Согласен.

Балбес сказал:

— Ты чокнутый, — и стал предлагать мне свою доску на роликах. Я даже не посмотрел в его сторону.

Прибежав домой, я позвонил маме на работу и спросил ее: правда, что фотоаппарат мой? Мама сказала, чтобы я не вызывал больше ее по пустякам с приема и что я отлично знаю, что папа привез этот фотоаппарат в подарок мне.

— Спасибо, мамочка, — сказал я и вынес фотоаппарат Швыле.

Он держал в правой руке узел, а в левой руке — старые галоши.

— А галоши зачем? — удивился я.

— А-а, мамаша их тоже хочет выбросить. Берешь? — спросил Швыля. — Они тоже прадеда.

— Конечно, — поспешно согласился я. Вечером, когда мы садились пить чай, я вышел в шлеме, с пистолетом, в галошах героя, но ордена надеть не посмел, их я держал в руке в открытой коробочке.

— Что это? — спросила мама.

— Мам, ты что, не видишь? Это Швылины родители хотели все выкинуть, — сказал я.

— 3начит, — сказала мама, — они хотели выбросить, а ты отдал за это фотоаппарат.

— Да! — закричал я. — Это ценности для музея. Дед у них герой, а они… Ты разве не понимаешь? Я за все Э-Т-О отдал свой фотоаппарат…