Дневник первой любви - [21]

– Что это? – нелепо спросила я Зою, с трудом разлепив губы для вопроса.

– А я знаю? – ответила она мне.

Рита села на постели, и мы с Зоей увидели, что с левой стороны головы ее волосы остались на месте. Но их наличие никак не могло помочь Рите, потому что на правой теперь росли лишь жалкие разновеликие кустики.

– За-а-че-е-ем? – простонала Рита. – Зачем в-вы эт-то с-сдела-а-али?

– Мы не делали… – покачала головой я. – Мы… не могли… Как ты можешь на нас думать? И вообще, мы спали…

– Кто ж-же т-тогда? – Рита заикалась, всхлипывала и даже как-то ужасно всхрюкивала.

Я ее очень понимала. Еще не так захрюкаешь, когда с тобой такое вытворят.

– Это могли сделать только враги, – сказала я. – У тебя есть в лагере враги?

– Н-не знаю… До сих пор была уверена, что нет.

– Теперь ясно, что они есть, надо только их вычислить. Вспоминай, может, ты кого-нибудь обидела? – предложила я ей.

– Мне кажется, что я никого не обижала…

– Кажется… Тут надо точно знать…

Мне хотелось расспросить, чем кончились их вчерашние посиделки в каморке под лестницей, но не выдавать же было себя. Похоже, что я так и исчезла неузнанной.

– Я знаю, кто это сделал, – сказала вдруг Зоя очень твердым голосом.

Мы с Ритой тут же повернули головы к ней и в один голос спросили:

– Кто?

– Тот, тринадцатый человек! Серега же сказал, что тринадцатый – не к добру.

Я, конечно, сразу поняла, что речь идет о лишнем человеке, который оказался в каморке, не будучи никем приглашенным. Но если учесть, что Зоя вырядилась в мою одежду, то, может, ее и не приглашали? С другой стороны, она могла подумать, что как раз меня, эдакую замухрышку, никто не пригласил, и потому решила для конспирации, чтобы ее не узнали, воспользоваться моей одеждой, пока я мирно сплю.

– Что еще за тринадцатый? – спросила я самым невинным тоном.

– Да… понимаешь… нас вчера парни из номера под лестницей пригласили ночью на некую игру, – начала Зоя, с каким-то непонятным подозрением на меня посматривая. – Так вот: приглашенных должно было быть девять человек, а их было десять!

– А при чем тут тринадцатый? – Я опять прикинулась ничего не понимающей.

– Вместе с хозяевами той комнаты нас должно было быть двенадцать человек, – продолжала терпеливо объяснять Зоя, а Рита все так же лила слезы и всхлипывала. – А оказалось тринадцать.

– Неужели трудно было вычислить, кто лишний?

– Да мы бы вычислили, но тот, тринадцатый, вдруг неожиданно исчез, и разбираться стало не за чем.

– И ты думаешь… – начала я.

– Я просто уверена! – перебила меня Зоя и опять обожгла таким непонятным взглядом, что я уже не знала, что и думать. – Этот человек приходил не случайно!

– По-моему, волосы Рите остричь можно было, и не являясь на вашу ночную вечеринку. Это не обязательно связано между собой!

– А я думаю, что связано! – упрямо сказала Зоя и посмотрела на меня уже с такой откровенной злобой, что у меня перехватило дыхание. Уж не подозревает ли она меня в ужасном преступлении?

По громкой связи нас пригласили на завтрак. Рита зарыдала еще громче и рухнула на свою кровать, заявив, что теперь никуда не выйдет из нашей комнаты, потому что ей вообще лучше умереть, а есть по такому случаю и вовсе не обязательно. Мы с Зоей все-таки пообещали принести ей что-нибудь вкусное в номер.

– Только не сырники-и-и, – прорыдала в подушку Рита. – Я их ненавижу-у-у…

Я сразу подумала, что перед смертью можно поесть и сырников. Напоследок. Чтобы запомнить.

В коридоре Зоя оттащила меня к окну и, сузив глазки, вдруг выпалила:

– Я знаю, что это сделала ты!

– С чего ты взяла? – ужаснулась я.

– С того, что ты жуткая врунья!

Зоя смотрела на меня такими ужасными глазами, что я попятилась от нее и поймала себя на желании сбежать. Я вдруг подумала, что, может, это и правда сделала я, находясь, как говорится, в состоянии аффекта. Я совершенно не помнила, как добралась до комнаты из каморки, потому что у меня прямо сознание помутилось, когда Игорь ответил «да» на вопрос Риты. Я не помню, как заснула. Не-е-т… Не может быть! Не могла же я потом проснуться, найти где-то ножницы, которые я и не знаю где лежат, остричь Рите кудри, опять спокойненько улечься спать и совершенно не помнить об этом! Лунатизмом я никогда не страдала. Во всяком случае, родители никогда не говорили, что я по ночам расхаживаю по квартире и веду себя странным образом.

– Ну и что ты молчишь?! – продолжала наступать на меня Зоя. – Нечего сказать, да?

Я действительно не знала, что сказать, но меня спасли девчонки из других номеров, которые тоже бежали на завтрак. При них Зоя выяснять отношения не хотела, и мы с ней молча начали спускаться по лестнице на первый этаж.

Наша воспитательница, Юлия Васильевна, сразу же спросила, где Рита, и Зоя вдруг начала рассказывать ей о том, что приключилось с нашей подругой. Про меня она не сказала ничего, но продолжала бросать взгляды, полные ненависти и злобы. Юлия Васильевна охнула, всплеснула руками и побежала к нам в комнату.

Завтрак мне в горло не лез. На кашу я только покосилась, омлет запихнула в себя с большим трудом, запила его чаем, а на свою любимую булочку, обсыпанную сахарной пудрой и орехами, не могла даже и коситься. Зато Зоя могла. Она с большим аппетитом поела, а потом очень деловито начала собирать завтрак для Риты. Никаких сырников не было, поэтому в тарелочку с моей и Ритиной булочкой она поставила чашку с чаем и вручила ее мне. Сама в одну руку взяла тарелку с пшенной кашей, а в другую – с омлетом, и мы отправились наверх. Девчонки спрашивали, что случилось с Ритой. Зоя отвечала, что у нее здорово разболелась голова.