Дневник - [8]

Он пригибается к стене, выворачивая лицо у отверстия, и замечает:

– Какой прозрачный почерк. В его написании буквы "р" в словах «направились» и «жирная сраная чушка» верхний изгиб высоко выдается и нависает над остальной частью слова. Это значит, что в жизни он очень любящий, заботливый человек, – говорит. – Видите "б" в слове «убьют»? То, как удлинена верхняя палочка, говорит о том, что он чем-то обеспокоен.

Выкручивая лицо у отверстия, Энджел Делапорт разбирает:

– "…остров Уэйтензи убьет всех и каждого из детей Божьих если это значит спасти наших собственных…"

Рассказывает, что тонкая вытянутая заглавная "У" говорит о том, что у Питера утонченный острый разум, но он до смерти боится матери.

Ключи звенят, когда он водит туда-сюда фонариком и читает:

– "…я танцевал с вашей зубной щеткой торчащей в моем грязном очке…"

Его лицо отдергивается от обоев, и он говорит:

– Угу, там моя плита, точно.

Допивает остатки вина, громко полоща им рот. Глотает со словами:

– Я же знал, что у меня в этом доме была кухня.

А бедная Мисти просит прощения. Она вскроет дверной проем. А мистеру Делапорту, скорее всего, не помещает сегодня вычистить зубы. И потом еще сделать прививку от столбняка. А может, вколоть и гамма-глобулина.

Мистер Делапорт касается пальцем заметного сырого пятна у отверстия в стене. Прикладывает ко рту бокал и, скосив глаза, обнаруживает, что тот пуст. Он трогает темное влажное пятно на голубых обоях. Потом корчит гримасу отвращения и вытирает палец о полу халата, говорит:

– Надеюсь, мистер Уилмот хорошо обеспечен и застрахован.

– Мистер Уилмот в последнее время лежит в больнице без сознания, – отвечает Мисти.

Вытаскивая из кармана халата пачку сигарет, он вытряхивает одну и интересуется:

– И вы теперь заведуете его ремонтной фирмой?

А Мисти пытается выдавить смех.

– Я жирная сраная чушка, – говорит она.

А мужчина, мистер Делапорт, переспрашивает:

– Пардон?

– Я миссис Питер Уилмот.

Мисти Мария Уилмот, подлинное гнусное скотское чудище во плоти. Она говорит ему:

– Я работала в Уэйтензийской гостинице сегодня утром, когда вы позвонили.

Энджел Делапорт кивает, глядя на пустой бокал. Запотевшее стекло захватано пальцами. Он поднимает бокал между ними и предлагает:

– Хотите, принесу вам выпить?

Смотрит туда, где она прижалась щекой к стене столовой, где не удержала слезу и запачкала его обои в голубую полоску. Влажный отпечаток ее глаза, лучиков у глаза, ее orbicularis oculi за решеткой из них. По-прежнему держа в пальцах незажженную сигарету, он берет в другую руку белый плюшевый пояс халата и трет пятно от слезы. И говорит:

– Я дам вам книгу. Она называется «Графология». Ну, знаете, анализ почерка.

А Мисти, которая в свое время искренне считала, что дом Уилмотов, шестнадцать акров на Буковой улице, означает долгую и счастливую жизнь, спрашивает:

– Не хотите снять место на лето? – смотрит на его винный бокал и продолжает:

– Большой старый каменный дом. Не на континенте, а на острове?

А Энджел Делапорт оглядывается на нее через плечо, на бедра Мисти, потом на ее грудь, обтянутую розовой униформой, потом на лицо. Щурится, покачивает головой и говорит:

– Не переживайте, волосы у вас не такие уж серые.

Вся его щека и лоб вокруг глаза присыпаны белой гипсовой пылью.

А Мисти, твоя жена, тянется к нему, раскрыв пальцы. Держит руку ладонью вверх, – кожа покрасневшая, покрыта сыпью, – и предлагает:

– Слушайте, если вы не верите, что я это я, – говорит она. – Можете понюхать мою руку.

30 июня

ТВОЯ БЕДНАЯ ЖЕНА носится из столовой в музыкальную комнату, хватая серебряные подсвечники, позолоченные часики, дрезденские статуэтки, и заталкивая их в наволочку. Мисти Мария Уилмот, отработав утреннюю смену, теперь обчищает большой дом Уилмотов на Буковой улице. Будто чертов грабитель в собственном доме, ворует серебряные портсигары, шкатулки и табакерки. Собирает с каминных полок и тумбочек у кроватей солонки и безделушки резной слоновой кости. Таскает туда-сюда наволочку, тяжелую и гремящую позолоченными бронзовыми соусницами и расписными фарфоровыми блюдами.

По– прежнему одетая в розовую пластиковую униформу с влажными пятнами пота в подмышках. К ее груди приколот именной значок, по милости которого каждый незнакомец из гостиницы зовет ее Мисти. Твоя бедная жена. Она работает по той же паршивой общепитской специальности, что и ее мамочка.

И жили они долго и несчастливо.

После этого бежит домой паковать вещи. Скачет туда-сюда со связкой ключей, которая гремит, как якорная цепь. Со связкой ключей, которая напоминает гроздь железного винограда. Тут короткие и длинные ключи. Резные ключи с причудливыми желобками. Медные и стальные ключи. Несколько полых ключей, пустых внутри, как ствол оружия, – некоторые из них размером с пистолет, который взбешенные жены прячут в подвязке, чтобы пристрелить идиота-муженька.

Мисти сует ключи в замочные скважины, проверяя, повернутся ли они. Пробует замки на шкафах и закрытых дверях, Пробует ключ за ключом. Ткнуть-покрутить. Сунуть-провернуть. И, всякий раз, когда замок отщелкивается, она сваливает внутрь наволочку: часы в золотой оправе, серебряные кольца для салфеток и компотницы свинцового хрусталя, – и запирает дверь.