Дневник обезьянки (1957-1982) - [98]

Я пыталась сказать тебе об этом в письмах с Майорки. Мадам Азан сказала мне: «Ты не знаешь, как он страдал, ты даже не представляешь себе, как он пережил то, что его бросили. А ты ему даже не позвонила». Но я ведь знала, что одно упоминание моего имени причиняло тебе боль, не говоря уже о созерцании моего лица. Какое «добро» я могла тебе принести? И я решила не звонить тебе, исчезнуть с твоего горизонта, как будто я умерла. Ты видел одно: что я немедленно переехала к Жаку. Я зашла слишком далеко. Я пыталась вспомнить все, что произошло за этот год, и тут до меня дошло, что ты был в больнице, а я думала только о себе. Нет страшнее муки, чем знать, что ты – источник страданий другого человека. Нечто подобное со мной сейчас и происходит. Я не могу говорить об этом со своими друзьями. Что я им скажу? Что я дрянь? А они мне ответят: «Да он тоже дрянь, только он-то выкарабкается».

Ты должен выкарабкаться, Серж. Чтобы в один прекрасный день в тебе тоже проснулась другая любовь ко мне. Постарайся меня понять. Сегодня вечером моя печаль сменилась стыдом. После того как я от тебя ушла, до поездки на Корсику, я вела себя нахально и даже нагло. Ты тоже, но, в отличие от меня, ты имел на это право. Мои ночи – это сплошной кошмар. Меня преследует ужас, что ты больше не уважаешь меня как человека. Я сделала слишком много гадостей; лгала тебе – пусть не в открытую, но тем, что не говорила правды. Такое случается, если ты думаешь, что тебя больше не любят. Одновременно ты влюбляешься в другого мужчину, который твердит тебе, что он тебя любит. Собственное лицо внушает тебе скуку, постепенно переходящую в депрессию. Ты внушаешь себе, что ни в чем не виновата. А тот, другой, он без конца говорит с тобой о тебе… Мне хотелось, чтобы кто-то открыл меня с этой стороны. Поначалу это была лесть, потом ей на смену пришла теплота, в которой я так нуждалась, и терпение, и нежность. У меня трудный характер, я склонна к грубости, я вечно сомневаюсь в своей красоте; чтобы чувствовать себя уверенно, мне необходимо чье-то восхищение. Ты на меня больше вообще не смотрел, и я думала, что я умерла. Твоя работа, твой дом, твои награды… Мне нужно было что-то для себя, и, когда я это что-то нашла, я попыталась от него отказаться. Следующие четыре месяца стали пыткой. Ты даже не заметил, от чего именно я отказалась, а я отказалась от себя. Я хотела быть собой и сказала: «Нет», но ты думал совсем о другом и презрительно назвал происходящее со мной связью. «Дурочка, это ничем не кончится, он тебя бросит. Ясное дело, ты была заинтересована фильмом. То есть своей ролью в этом фильме. То есть собой. Ну так пользуйся шансом, самоутверждайся». Ты сказал: «Это просто связь, банальная связь, у нее нет будущего, но ради нее ты разрушила наш союз. Без меня ты ничто, у тебя не будет ни работы, ни славы. Это я тебя слепил. А он ввергнет тебя в мрак неизвестности».

Я знаю, что эти слова были продиктованы горечью, но я ответила, что Жак – не первый. Я не хотела, чтобы ты думал о нем плохо. Он вовсе не заурядная посредственность, каким ты старался его представить. Как тебе объяснить, что он ждал полгода, прежде чем решился меня соблазнить? Хотя я была готова поддаться соблазну намного раньше. Я не сказала ему об этом, потому что у меня есть своя гордость, но вполне могла сказать. Я солгала тебе, чтобы ты не судил Жака так строго. Я старалась уменьшить твою боль, приписав себе грехи, которых не совершала, но оказалось, что этим я ранила тебя еще сильнее.

Серж, сегодняшняя ночь похожа на многие другие бессонные ночи. Я пишу тебе, но не отправляю этих писем, потому что боюсь причинить тебе новую боль, а это для меня невыносимо. Когда я вижу тебя, вижу твои слезы, я говорю себе: что я натворила? Я люблю тебя и больше никогда и ни за что не причиню тебе зла. Если б только ты мог положить руку мне на плечо, промурлыкать: «По-по-пи-до!» – и рассмеяться, как умеешь смеяться только ты, я бы знала, что ты счастлив, а значит, можешь снова разговаривать со мной. Я не собираюсь возвращаться на старое место, но я не почувствую себя счастливой до тех пор, пока не услышу от тебя: «По-по-пи-до!» Пока не пойму, что в твоих глазах я снова – allright girl[196]. Попробуй как-нибудь. Больше я ни о чем не стану тебя просить.

Пожалуйста, поверь мне: я никогда, никогда не смогу тебя забыть. Я не хочу тебя забывать. Эта ужасная полоса должна когда-то закончиться, ты согласен? Я могла бы ужать это свое письмо до одной строчки: «Моя любовь с тобой навсегда». Знай: если тебе понадобится, чтобы я была рядом, я приду. Моя личная жизнь ничего не меняет в моей преданности тебе. Это разные вещи. Разве мы не в состоянии вырваться за рамки банальности, стать людьми, которые без горечи вспоминают все, что у них было хорошего? Или я требую слишком многого?

Вот, милый Серж, какое письмо я хотела тебе написать, но не знала, как за него взяться.

Джейн

XXX

Лето

Милый Серж!

Шарлотта передает тебе привет и желает приятной поездки. Также передаю тебе письмо, написанное в понедельник вечером. Оно имеет смысл только потому, что предназначено тебе, поэтому я его тебе пересылаю. К счастью, мы с тобой поговорили по телефону, и я поняла, что то, о чем мне рассказала мадам Азан, не вполне соответствует действительности.