Дневник наркомана - [118]

Однако неожиданная мысль озарила меня, как только я вышел за дверь. Я снова сел на одно из каменных сидений, вытащил свою записную книжку, и начал вычисления. Я увидел путь к решению задачи, кратко записал идею, и захлопнул книжку в триумфе.

Именно тогда я вдруг осознал, что Большой Лев сует сигару мне в рот, и что все столпились вокруг меня и пожимают мне руку. Что это, очередная глупая буффонада?

— Итак, мы прошли весь путь до конца? — спросил Большой Лев, давая мне прикурить.

Я откинулся назад на скамье в своего рода ленивом восторге. Ничто сейчас меня не беспокоило. Я четко видел путь разрешения моей проблемы.

— Ты должен сказать "Савершен великий трут", — сказал Дионис тоном величественного упрека.

— К черту Великий Труд! — ответил я раздраженно, но мне тут же стало стыдно за свои слова.

Я поднял моего Языческого друга, посадил его на колено и начал гладить по головке. Он восторженно прижался ко мне.

— Вы должны нас извинить, — сказал Гермес очень серьезно, — но мы все так рады.

ГЛАВА VII. ЛЮБОВЬ ПОДЧИНЯЕТСЯ ВОЛЕ

Я принялся хохотать вопреки собственным намерениям.

— Ладно, — вымолвил я, попыхивая сигарой. — Я действительно желаю, чтобы вы рассказали мне, что все это значит. Подал в отставку Ллойд Джордж?

— Нет, — ответил Большой Лев, — все это только из-за вас!

— Почему из-за меня? — переспросил я.

— Как почему? Разумеется потому, что вы победили, — сказала сестра Киприда.

Нечто вполне очевидное для них, было сокрыто от моего притупленного понимания.

Я посмотрел на Бэзила в упор.

— Какая удача? Ну да, я разобрался в беспокоившей меня формуле, это верно. Но я не понимаю, как вам стало об этом известно. Или в число достижений Гермеса и Диониса входит знание дифференциального исчисления?

— Очень просто, — отвечал Большой Лев. — Все дело в знании Закона, и ни в чем другом; а этот Закон, в конечном счете, ни что иное, как простейший здравый смысл. Вы помните, как перед завтраком мною был задан вам вопрос, какова ваша истинная Воля?

— Да, — подтвердил я. — Помню. И я ответил вам тогда и отвечаю сейчас снова, что у меня нет времени думать о таких вещах.

— И этого факта, — нашелся он, — было вполне достаточно, чтобы убедить меня, что вы ее открыли.

— Знаете что, — сказал я, — вы славный человек и все такое, но явно со странностями, и я не понимаю половину из того, на что вы намекаете. Не могли бы вы изъясниться на чистом английском?

— С радостью и удовольствием, — промолвил в ответ Большой Лев. — Давайте на минуту взглянем на факты. Первый: ваш дед по матери — гений в механике. Факт второй: этот предмет сильнейшим образом привлекал вас с детства. Третий факт: всякий раз, когда вы отходите от этого предмета, вы несчастливы, вам не везет, и вы попадаете во всевозможные неприятности. Факт четвертый: как только война предоставила вам такую возможность, вы тотчас забросили медицину и вернулись к технике. Факт пятый: вы пересаживаетесь с университетской скамьи в кресло пилота неохотно, и командир вашей эскадрильи сам видит, что вы сели не в свои сани. Факт шестой: как только перемирие отбрасывает вас назад в бедность, вас снова занимает идея геликоптера. Факт седьмой: вы опрокинуты свалившимся с неба богатством и немедленно сворачиваете в сторону наркотиков, что ясно показывает — вы сбились с пути. Факт восьмой: как только под влиянием царящей в Аббатстве скуки, ваш ум оказывается чист от всех ложных идей, он возвращается в свое естественное русло. Идея геликоптера снова захватывает вас настолько, что вы оставляете свой завтрак стынуть, вы не узнаете своей жены, когда она вам его приносит, и вы не можете разговаривать ни о чем другом. Впервые в жизни ваша скованность незаметно исчезла, и вы даже принимаетесь излагать свои идеи мне, хотя я совсем не разбираюсь в этой теме. И не нужно быть особым гением, чтобы увидеть, как вы открыли свою истинную Волю. Вот чем объясняется шампанское и аплодисменты.

Я почесал в затылке, все еще пытаясь осознать все. Но один пункт в том, что прорычал Большой Лев поразил меня особенно сильно. Я посмотрел на окружавшие меня лица.

— Да, я, разумеется, открыл свою Волю, — сказал я. — Теперь мне известно, на что я гожусь. Я также понимаю, зачем явился на эту глупую планету. Я — инженер. Однако вы произнесли слова "моя жена". Это уж совсем не укладывается ни в какие рамки. А где она?

— Ну, знаете ли, — возразил Большой Лев с усмешкой, — вы, наверное, принимаете меня за склад-холодильник для чужих жен. Если позволите, я рискну предположить, что и ваша жена тоже раскрыла суть ее Воли и удалилась для ее свершения.

— О, проклятье, — вырвалось у меня. — Вот, что я вам скажу, так и знайте — этого я вам не позволю!

Большой Лев обратил на меня свой самый суровый взор.

— Полно, сэр Питер, — заметил он язвительно, — возьмите себя в руки. Вы только что открыли свою волю, и вам, естественно, хочется, чтобы вас оставили в покое для ее исполнения. И все-таки, при первой возможности вы вскипаете, желая помешать вашей собственной жене творить ее. Позвольте сказать вам без обиняков: чтобы она не избрала, это нимало вас не касается. Или вы видели мало бед, происходящих по причине того, что одни люди вмешиваются в дела других? Да что уж там, ваш самый первый долг по отношению к жене, чорт возьми, защищать ее!