Дневник моей памяти - [24]

Мне не нравился этот разговор. Мне не нравились гипотетические предположения, особенно если учесть, что все уже закончилось. Я уже наплакалась? И мне совершенно не хотелось снова погрузиться во все это, потому что родителям захотелось меня пожалеть. Нет уж, спасибо.

– Сэмми? Земля вызывает Сэмми? – позвал папа.

Я забросила в шкаф брюки. Зачем я вообще начала распаковывать вещи, ведь просто перекладываю их с места на место…

– Вы говорите, вам нужно больше информации.

– Мы говорим, что не собираемся терять тебя, – ответил папа.

И это меня остановило.

Мама скрестила руки на груди и откашлялась.

– Это первый раз, когда ты уехала, и мы не были уверены, в каком состоянии ты вернешься.

Теперь она была больше похожа на мать и меньше – на ребенка; похожа сама на себя; и было видно, как она устала тянуть эту лямку изо дня в день, не теряя терпения.

Думаю, тут я начала понимать их. Но это не значит, что я согласилась с ними.

Я подошла к ним. Схватила маму за руку, папу – за другую, и мы сели на пол в моей комнате. Ощущение было правильным, ощущение покоя и надёжности. Мы раньше сидели так, когда они читали мне, а между нами лежала стопка библиотечных книг. А потом я начала читать им, а по ним ползали малыши.

– Итак, каков план, Сэмми? – спросил папа, поднимая с пола «Трещину во времени» и помахивая ей. – Как нам подстраховаться на случай, если что-нибудь подобное случится снова?

Уже лучше. С этим я могу справиться. Смогу справиться, если они меня выслушают, не станут со мной спорить и разрешат мне делать все, что захочу.

Я пожала плечами, силясь унять дрожь в руках – кто знает, отчего они дрожат, от волнения или от лекарств?

– При нынешней частоте приступов с тех пор, как мне поставили диагноз, небольшие провалы в памяти у меня могут случаться не чаще, чем раз в четыре месяца. Если вообще будут. То есть я не вижу причин для тревоги.

Мама ответила сухим смешком:

– Ха.

– Но доктор Кларкингтон сказала… – начал папа.

– У доктора Кларкингтон недостаточно сведений о моих ровесниках с тем же диагнозом.

Отец покачал головой:

– Если существует возможность, что ты опять потеряешь ориентацию, для меня это уже причина для тревоги.

– Одного раза вполне хватит, – согласилась мама.

– Проклятье! – Мы вроде уже покончили с этим. Я выпустила их руки. – Я вас обоих ужасно люблю, но вы иногда так тупите

– Следи за языком, – сказала мама.

– Врач-генетик рассказал доктору Кларкингтон все, что знал. Чего же вы от меня хотите? Чтобы я переехала в Миннесоту и стала подопытным кроликом?

– Не кипятись, – осадил меня папа.

– Вы этого хотите? – Я не могла смотреть на их грустные лица, поэтому уставилась в потолок. И услышала, как мама бормочет:

– Нет хуже способа успокоить Сэмми, если она кипятится.

– Знаю, что все это пугает, но это я прохожу через все это! И мне приходится решать, как к этому относиться. И я стараюсь быть практичной. И рациональной. Скажите спасибо, что я не унываю, как та девочка из… – я снова смотрела им в лицо, – из Мичигана, которая узнала, что у нее лейкемия, и стала подумывать о самоубийстве!

– Боже, Сэмми… – выдохнул папа. Мама бросила взгляд в коридор – убедиться, что Бетт и Дэви нас не слышат.

– Я читала в «Детройт Таймс»! Это чистая правда! А я радуюсь жизни, строю планы и на все готова, чтобы выздороветь. Только от своих целей не откажусь. Оливер Голдсмит когда-то сказал… когда-то сказал… – Я встревожилась. – Он когда-то сказал…

– Саманта, – вмешалась мама, – послушай меня.

– Ладно уж! – У меня сжались кулаки. Мама выждала немного. – Ладно.

– Мы не можем быть рядом круглые сутки, чтобы следить за твоим здоровьем…

Я открыла рот, чтобы возразить.

– …и в любом случае мы не всегда будем знать, что делать. – Мама развела руками. – А потому ты должна, ты просто обязана нам помочь. Ты должна быть умницей.

– Ты что, смеешься?

– Умницей – не всегда означает оценки, словарный запас и прочее, Сэмми. Надо смотреть правде в глаза.

Папа вставил:

– Начинать готовиться к будущему.

– А как по-вашему, чем я занималась последние восемнадцать лет?

– Нет, я не об этом. Я имел в виду будущее, в котором… – и вдруг он замолчал. Мама смотрела прямо перед собой, но я заметила, что одна рука у нее под столом. Наверное, ущипнула его. Вот до чего дошло! Это стало для меня последней каплей – может быть, потому что родители так много работают, и я редко вижу их вместе, я не привыкла отражать их совместный натиск! Юпитер заодно с Марсом! Ну и парочка! Два живых источника всей моей силы и слабости. Думают, что пытаются меня уберечь. Думают, что хорошо меня изучили – но и я их изучила не хуже.

– Вот что, – сказала я. И, сглотнув, продолжила: – Дебатами я больше не занимаюсь и все силы брошу на то, чтобы закончить учебный год без происшествий.

– Хорошо. И отдыхай побольше, – вставила мама.

– И я хочу произнести выпускную речь.

Папа зачем-то переставил мои туфли, чтобы стояли рядом ровненько.

– И ездить к врачу, – сказал он.

– И найти нового врача, которому можно доверять, в Нью-Йорке!

Папа кивнул.

– Ну, не все сразу.

Я кивнула, вторя ему.

– Да, не все сразу, будем готовиться к будущему году. Согласна.