Дневник миллионерши - [11]

Маечка бегает и лопочет. По-русски, по-французски и по-английски. У меня личный воспитатель Маечки, очень интересный и умный, замечательный Ражди, индус. Говорит на всех известных мне языках, в том числе и на русском.

Отдыхаем в Гоа. Живем втроем, в такой гостинице, что уж, на что я избалована, а такой роскоши удивляюсь. Всюду позолота, зеркала, мрамор, слоновья кость и картины.

Познакомились с четой Вастерманов, они из Бельгии. Приятные и интересные люди. Только жена его, Дэзи, уж больно свободно понимает свободу. Всюду, как только мы вместе она ходит топлес, а то, просто обнаженной. Удивительно! Мне главное, чтобы мой господин не заглядывался. Я об этом сказала Серафимушке. А он, мне сказал, что не против, чтобы и я так ходила. Дурачок! Сказала, что меня сразу же украдут. Он сказал, что точно! Такой красивой, как я нет ни одной женщины вокруг. Приятно! Я, для него еще что-то значу!»

Потом опять отрывочно следуют записи об отдыхе в Гоа

«Опять Дэзи, об этом, ходить топлес. Я не знаю? Пока не решаюсь. Посмотрим».

«Пробую топлес на пляже. Ощущения необыкновенные. У меня все сжимается там, когда я замечаю, что на меня смотрят и заглядываются мужчины. Дэзи очень одобрила мой поступок и говорит, чтобы я ей подарила свой верх от купальника, на память о моей потерянной девичьей скромности».

«Серафимушка уехал, я осталась. Просилась с ним, он сказал, что скоро присоединиться, и мы продолжим отдых. Жду уже три дня. Звонит, что, похоже, не скоро вернется. Просит не беспокоиться, беречь Маечку и себя».

«У меня закрадываются какие-то подозрения относительно Дэзи. Уж больно она мне внимание стала больше уделять, чем своему мужу. Мне такая ситуация не понятна. Как себя вести? Не хочется ведь, выглядеть белой вороной или скомпрометировать себя и мужа».

«У меня месячные и я пользуюсь такой возможностью и ускользаю от Дэзи.

Вечером, наконец прилетел Серафимушка! Я ему, не могу предложить себя так, как хочу. Растеклась.

Впервые, получаю его отказ, на мое предложение со вторым блюдом. Говорю ему, раз первое не прожарено и бифштекс, с кровью, у меня есть второе блюдо, ласточкино гнездо, а вернее то, чем он всегда восхищался во мне. Это моей к нему безграничной преданностью и доверием своего тела ему. Что-то не то и не так. Печенкой чувствую.

Так и есть! Я его добила сегодня ночью, и он мне открылся. Мне, почему то не радостно. Хотя его запоздалая честность все еще сохраняет надежду.

Он рассказал, что любые сделки, заканчиваются на востоке коллективной выпивкой с новыми партнерами. И что в этих выпивках их обслуживают женщины, которые специально подготовлены и обучены для таких событий. В Японии их называю гейшами, в других странах, по-разному. А я не удержалась и впервые за все наши годы сказала, как они называются на самом деле. Он не ожидал таких слов от меня и вспылил, я тоже.

Впервые, за все эти годы, мы вместе, но спим в разных кроватях. Маечка утром теряется. Видит меня одну и сразу плачет. Папы нет. А он есть, только спит, как ни в чем не бывало, в соседней комнате. Меня такое поведение ребенка очень расстроило. Дитя невинное, но все очень остро почувствовало. Я в отчаянии. Что же будет с нами всеми дальше»?

«Серафим улетел. У него новый график, как он мне сказал. Вечером в воскресенье он улетает на неделю, а в пятницу вечером приезжает. Говорит, что в любое место, где я буду на Земном шаре в это время, он прилетает ко мне. Это, что-то новенькое. Как все это понимать?»

«Гоа, это такое место на Земном шаре, куда не прилетает по пятницам, вечером мой любимый и папа Маечки.

Все, у меня депрессия. Не нахожу себе утешения, а ему оправданий. Мне безумно, впервые стало жаль, того счастливого времени, когда мы были с ним, так счастливы и между нами не стояли эти проклятые деньги. Всю ночь проревела. Вспоминала наш подвал, мои проблемы с жильем и наш медовый месяц».

«Самый черный день в моей новой жизни.

Прилетел, наконец — то, наш папа. Счастлив безмерно. Ни от того, что мы, наконец, то, дождались его, нет. Он стал настоящим миллионером. Не рупиевым, а настоящим. У него на счету миллион долларов. Он так счастлив, что мне кажется, что ничего вокруг себя не замечает, ни меня, ни Маечку. Когда он немного успокоился, я ему сказала о том, что это день для меня самый черный. Впервые, за все наши годы, он не обнял меня и не прижал, как это делал раньше, и даже не поднял на ручки дочку. Я сказала ему, что вижу, как разваливается наш с ним союз на части, как я теряю его, а с ним покой и семью. После того я вышла и закрыла дверь. Я его к себе так и не пустила. Наутро он улетел за своими миллионами, а я села за письмо.

Я написала ему, что останусь с ним только при одном условии, что мы уезжаем к маме и живем на Родине, как все люди. Я дала ему на раздумье пять дней. Пусть решает».

«В среду, он неожиданно прилетел, и сразу ко мне. Я от него ускользнула и говорю, что он решил. Вместо чего-то конкретного я услышала что угодно, о его бизнесе, делах, партнерах и о том, как он своим горбом и так далее все в том же духе.

Я слушала его, и сердце мое с каждой его новой фразой холодело. Чем я больше его слушала, тем яснее представляла, что это мой с ним последний разговор, и уже никогда у меня не будет в жизни моего Серафимушки.