Дневник Микеланджело Неистового - [15]

В умах горожан полная неразбериха и растерянность, словно в канун неминуемых потрясений. Сам того не ведая, Савонарола посеял плевелы - и теперь приходится пожинать плоды самых низменных страстей. Правда, во Флоренции теперь не встретишь на каждом углу гулящих девок, да и наплыв прихожан в церквах возрос по сравнению с прошлым. Верно и то, что по ночам можно ходить без опаски, не рискуя натолкнуться на оравы задиристых гуляк; богатеи, не в пример прошлому, присмирели и стали одеваться скромнее. Так-то оно так, спору нет. Но кому ж не известно, что шлюхи по-прежнему занимаются своим промыслом, тайком принимая посетителей на дому? И пока в Сан-Марко или соборе паства внимает с набожным почтением речам Савонаролы, в других флорентийских церквах нередко можно услышать, как священнослужители честят и поносят его перед толпами прихожан, пусть даже собравшимися ради вящего любопытства.

Если говорить о моих делах, то на днях закончил изваяние юного Иоанна Крестителя, которое начал одновременно с Купидоном. Скульптура предназначена для Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи *.

* Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи (ум. 1503) - двоюродный брат Лоренцо Великолепного. После изгнания Медичи временно примкнул к народной партии Савонаролы, сменив фамилию на Пополани (от итал. popolo - народ).

* * *

Прибыл в Рим, имея в кармане несколько рекомендательных писем от флорентийской знати, располагающей здесь влиятельными связями. Но пока, должен признать, кроме траты времени, иной службы они мне не сослужили. Мне удалось заручиться лишь пустыми обещаниями и выслушать немало всякого рода советов, от которых не стало ни теплее, ни холоднее. Знаю одно, что, пока не одолею завистников и не завоюю некоторую симпатию, заказов здесь мне не видать.

Когда в конце прошлого месяца я собирался в дорогу, мой родитель Лодовико сказал мне при расставании, что уезжаю я из Флоренции из-за собственной гордыни и в этом, мол, вся загвоздка. Возможно, он до некоторой степени прав: уж коли хочешь добиться в нашей жизни чего-нибудь существенного, надобно быть честолюбивым. На прощанье я все же спросил отца, отчего остальные его сыновья не под стать мне. Обидевшись, он предпочел отмолчаться. Бедняге самому всегда недоставало гордости.

Выговаривая мне за отъезд в Рим, отец был прав только в одном, о чем не осмелился сказать вслух. Ради собственной корысти ему хотелось бы держать меня подле себя, чтобы иметь возможность учитывать все мои заработки и прикарманивать большую их часть. Ведь добытчиками денег в нашей семье всегда были только мы - я да он. Что касается меня, то с тринадцати лет, то есть с момента поступления подмастерьем в мастерскую Гирландайо * в 1488 году, я сам зарабатываю себе на хлеб. Рим, июль 1496 года.

* Гирландайо, Доменико Бигорди (1449-1494) - флорентийский живописец, создатель четких по композиции повествовательных фресковых циклов, изобилующих жанровыми деталями (росписи в церквах Санта Мария Новелла и Санта Тринита, Флоренция); мастер портрета.

* * *

От кардинала Риарио я ожидал большего. Его простота и сердечное обхождение - это всего лишь результат письма, в котором Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи рекомендовал меня кардиналу. Не исключено, что в будущем он окажется мне полезным, а пока следует набраться терпения. Хочу добавить, что остановился я в доме его знакомого - того человека, который еще во Флоренции уговорил меня на эту поездку.

Риарио очень дорожит тем, что слывет меценатом. В его собрании античной скульптуры наряду с прекрасными работами немало посредственных. О каждой я высказал свое мнение.

* * *

История с моим Купидоном еще не закончилась. Уплатив за него двести дукатов, кардинал Риарио решил возвратить статую тому же Бальдассарре, что выторговал ее у меня за тридцать. Купидон был продан как античная работа и, пока таковой считался, вызывал восторг; когда же обнаружилось, что скульптура современная, Купидон утратил всякую ценность и ему не нашлось более места в кардинальской коллекции.

Меня бесит всеобщее поветрие во мнении, что только античные произведения достойны восхищения, являя собой нечто непревзойденное. Случай с моим Купидоном воочию показывает, сколь абсурдно такого рода слепое преклонение перед античностью.

Кстати, мне иногда приходилось слышать высказывания Леонардо об античном искусстве. Думаю, что он принадлежит к самым рьяным его почитателям и поступил бы с моим Купидоном точно так же, как и кардинал Риарио. Среди всех зол в искусстве для Леонардо наименьшим всегда было подражание античным образцам. Ну что ж, тем самым он раскрывает себя как человек, мыслящий категориями, которым суждено исчезнуть вместе с уходящим веком *. Его суждения об искусстве сплошь и рядом под стать тем каноническим высказываниям, которые когда-то мне не раз приходилось слышать из уст Гирландайо и бедняги старины Бертольдо. Сам же Леонардо, когда находился на обучении в мастерской Верроккьо, немало наслышался о превосходстве античных мастеров над современными, о совершенстве их искусства и прочих рассуждений.

* ... исчезнуть вместе с уходящим веком - в полемическом пылу автор забывает, что Леонардо да Винчи выступал против канонизации античной культуры и высмеивал тех ее рьяных сторонников, которые, по его выражению, сменив Библию на античные тексты, уподобились одержимым средневековым схоластам, скрывающим собственное скудоумие за высокими авторитетами.