Дневник кушетки - [45]
Разговор утих…
На следующее утро мой хозяин всунул в кошелек Елены несколько луидоров; она ушла очень довольная, так как, по-видимому, не привыкла к подобной щедрости.
Бедная гризеточка! Она меня заинтересовала. Она была так робка, так мила! Жаль, что я ее больше никогда не увижу.
После ее ухода мой хозяин написал графине несколько слов на голубой бумаге:
«Дорогая Симон, я провел ночь, которая успокоила мое разыгравшееся воображение и избавила меня от всяких благоглупостей. Вы правы. Будем вечными друзьями. Я не люблю вас больше той любовью, которой любил вчера. Я ваш брат, а вы моя сестра. Если вы сумеете мне уделить несколько минут, я буду счастлив. Не забывайте меня. Целую ваши пальчики».
Он не подписался; это благоразумно, когда пишут к замужним женщинам.
XIX
Сильный звонок в дверь. Часы в этот момент пробили девять.
— Кто там? — спросила Жанна тихим голосом.
Мой хозяин, сильно уставший от бессонной ночи, что-то пробормотал.
— Милый, звонили, — сказала еще раз Жанна.
— А! ты полагаешь?.. Ну и хорошо! Пусть звонят… Давай спать, милашка, будем спать…
Раздались еще два звонка.
— Верблюд! — сказал мой хозяин. — Он не хочет оставить меня.
— Может быть, письмо? — сказала она.
Мой хозяин рассмеялся. Он взглянул на хорошенькую девочку, лицо которой, обрамленное светлыми волосами, было восхитительно, и сказал с сожалением:
— Письмо! Неужели твоя догадка заключает в себе лучшее, что ты желала бы, для своего сна?
Два сильных звонка прервали их разговор.
— Черт подери это животное! — выругался мой хозяин, подскакивая на кровати.
Он натянул кальсоны, накинул халат и крикнул изо всей силы:
— Кто бы ты ни был, что бы тебя ни привело, каков бы ни был твой возраст, твоя профессия, твое знание, будь ты проклят за то, что без жалости дерешь этот медный ободок, который необходимость заставляет вешать у дверей!
Он обул туфли и всю дорогу от кровати в прихожую продолжал свою брань.
Когда он открыл дверь, послышался очень любезный голос:
— Извините меня, сударь. Я М. Сусебрик, судебный пристав; пришел к вам, чтобы наложить арест сообразно приговору суда, сделанному против вас по милости М. Таписта, портного…
— Нахал! — прервал мой хозяин.
— Мой клиент… — возразил пристав.
— Неряха! — продолжал мой хозяин.
М. Сусебрик очень любезно улыбнулся, а мой хозяин тотчас же сказал:
— Вы смеетесь! Насмехаетесь надо мной! Это не мешает мне предпочитать лучше видеть ваше смешное лицо, чем иметь такую грязную голову, как у вас, но входите же и принимайтесь за свое недостойное ремесло.
— Сударь, вы забываете, что мое звание заслуживает уважения…
— Я смеюсь над этим… Вытрите сначала ноги. У меня очень дорогие ковры, и я не позволю запачкать их вашими грубыми сапогами…
— Сударь…
— Я также попрошу ваших спутников отряхнуть свои лохмотья в передней, а то, я боюсь, они мне разнесут насекомых по всему залу.
— Вы ужасны по отношению к этим людям, сударь!
— А от вас, М. Сусебрик, несет табаком. Когда вы разговариваете со мной, я требую, чтобы между нами было не менее метра расстояния. Между прочим, я должен вам заметить, что вы пришли сюда наложить арест, а не надоедать мне вашими разговорами, а посему исполните вашу обязанность, получите, что вам следует, и закройте ваш дурацкий рот. Я боюсь, чтобы вы… и ваши спутники не стянули некоторых драгоценных вещей, и потому буду следовать за вами. Если я замечу что-нибудь подобное, я вас спущу с лестницы…
Они были в маленькой гостиной. Судебный пристав диктовал своему секретарю и в то же время сам записывал:
— Стол черного дерева…
— С двумя ящиками, — сказал мой хозяин, — которых я вам не открою, хотя у меня есть ключ. Они полны золота. Если вы хотите заглянуть в них, то есть слесарь на улице Daumednil a Vincennes; туда всего только тридцать минут езды…
— Диван…
— Широкий и низкий, на котором, мой милый Сусебрик, я обнимал женщин, один локон которых стоит больше всей вашей особы…
— Карточный стол черного дерева в итальянском вкусе…
— На котором я восемь дней тому назад выиграл в экарте ночь любви с такой женщиной, к которой, я надеюсь, вы никогда не будете иметь удовольствие даже прикоснуться.
— Кресло… три стула… стенные часы из фарфора…
— Вы говорите абсурд! Это из фаянса! Вам еще нужно объяснять это? — вскричал мой хозяин. — Фарфор, животное вы, просвечивает, фаянс же непрозрачен, как ты сам…
— О! сударь… пожалуйста, перейдем в соседнюю комнату.
— Это в столовую. Вы там увидите шесть стульев, стол, буфет, швейцарскую кушетку, персидские и китайские блюда… Но, ради Бога, не накладывайте ареста на остаток холодного филея, который мне будет к завтраку. Я обожаю холодный филей… а вы?
— Я…
— Очень мне нужно знать, любите ли вы его! Неужели вы думаете, что я интересуюсь вашими вкусами? Я знал в Нормандии одного наглеца, который имел вашу дурацкую вялую походку, я бы не удивился, если бы это были вы. Вы очень похожи на него.
— Сударь, мы идем дальше…
— А! Я вас там ждал… Это спальня… Там на кровати под одеялом лежит изящная женщина… Поставщик царского гарема дал бы за нее солидную сумму. Не забудьте ее отметить в вашей описи. Ее тоже можно продать с молотка…
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
Каждый день Чарли рисовала красивое строящееся здание. Оно почему-то манило ее и вдохновляло. Теперь стройка окончена, и на День святого Патрика Чарли пришла запечатлеть дом в последний раз. Но на параде она облила краской огромного ворчливого зверя в деловом костюме и была вынуждена спасаться бегством. Никогда и ничего Уоррен не хотел сильнее, чем ее. После одной случайной встречи он бросился искать Чарли по всему городу. И Уоррен найдет ее, где бы она ни спряталась. Он вознамерился сделать ее своей несмотря ни на что.
Трэвлар был готов к охоте. У него появился шанс найти пару и счастье, которых жаждут все мужчины его рода. Трэвлар хранит секреты, но он расскажет их паре только тогда, когда придет время, а сейчас ему нужно было сосредоточиться на гонке. Тэмми вынуждена принять участие в брачных играх, чтобы покрыть долги, о которых она даже не знала, перешедшие к ней после смерти отца. Девушку смущало не то, что у нее на Земле остались друзья, или что там прошла большая часть ее жизни. Просто каждое владение, которое она имела, было арестовано за долги отца, а Тэмми желала иметь выбор и быть хозяйкой своей судьбы.
Маша, сирота, волею случая попала в элитный колледж. Её ждут нелёгкие испытания, но девушка не сдаётся и мир для неё остаётся светлым несмотря на любые ситуации.
«Моника Лербье» — роман Виктора Маргерита, вызвавший бурный скандал после публикации во Франции в 1922 году.Моника Лербье, молодая женщина, решает жить по своим законам и предаётся радостям «свободной любви». В романе, среди прочего, затрагивается проблема пересмотра гендерных стереотипов и общественного положения женщины.Роман вызвал жаркие дискуссии, был сразу переведён на все языки мира, — во Франции же автора, Виктора Маргерита, обвинили в посягательстве на основы нравственности и в порнографии, — и лишили Ордена почётного легиона.
"Там внизу, или бездна" - один из самых мрачных и страшных романов Гюисманса. Здесь есть все: леденящие душу подробности о кровожадном Жиле де Рэ, тайны алхимиков, сатанинские мессы, философские споры. Один из главных персонажей романа писатель Дюрталь - легко узнаваемый двойник автора. Появление романа Альфреда де Мюссе "Гамиани или две ночи сладострастия" на книжном прилавке произвело ошеломляющее впечатление на современников. Лишь немногие знатоки и ценители сумели разглядеть в скандальном произведении своеобразную и тонкую пародию на изжившие себя литературные каноны романтизма.