Дневник Кришнамурти - [17]

Вы должны бывать наедине с деревьями, лугами и ручьями. Вы никогда не бываете один, если с вами плоды вашей мысли, её образы и проблемы. Ум не должен быть

If you hold it, it will never come again; what you hold is the memory of it dead and gone. What you hold is not the real; your heart and mind are too small, they can hold only the things of thought and that is barren. Go further away from the valley, far away, leaving everything down there. You can come back and pick them up if you want to but they will have lost their weight. You will never be the same again.

After a long climb of several hours, beyond the tree line, he was there among rocks and the silence mountains have; there were a few misshaped pines. There was no wind and everything was utterly still. Walking back, moving from rock to rock, he suddenly heard a rattler and jumped. A few feet away was the snake, fat and almost black. With the rattle in the middle of the coils, it was ready to strike. The triangled head with its forked tongue flickering in and out, its dark sharp eyes watching, it was ready to strike if he moved nearer. During all that half hour or more it never blinked, it stared at you, it had no eyelids. Uncoiling slowly, keeping its head and tail towards him, it began to move away in a U-shape and when he made a move to get nearer it coiled up instantly ready to strike. We played this game for a little while; it was getting tired and he left it to go its own way. It was a really frightening thing, fat and deadly.

You must be alone with the trees, meadows and streams. You are never alone if you carry the things of thought, its images and problems. The mind must not be

заполнен и картинами природы, скалами и облаками земли. Он должен быть пустым, как новый сосуд. Тогда вы смогли бы увидеть что-то полностью, что-то, чего никогда не было. Вы не можете это видеть, если вы присутствуете; вы должны умереть, чтобы увидеть это. Вы можете считать, что представляете собой нечто важное в мире, но это не так. Вы можете обладать всем, что объединила мысль, но всё это старо, ветхо и начинает рассыпаться.

В долине было удивительно прохладно, и возле хижины белки ожидали своих орехов: их каждый день кормили в хижине на столе. Они были очень дружелюбны, но если вы не приходили к положенному времени, то они начинали ворчать, а синие сойки шумели, дожидаясь чуть поодаль.

27 сентября 1973

Это был полуразрушенный храм, с длинными коридорами без крыши, с вратами, статуями без голов и пустынными двориками. Он стал убежищем для птиц и обезьян, попугаев и голубей. Некоторые из этих массивных статуй ещё не утратили красоты, они всё ещё хранили величие. Здесь было удивительно чисто, и можно было, сидя на земле, наблюдать обезьян и щебечущих птиц. Когда-то, в давние времена, это, вероятно, был процветающий храм, с тысячами прихожан, с гирляндами, курением благовоний и богослужением. Здесь ещё чувствовалась атмосфера их надежд, страхов и их благоговейный трепет. Святая обитель погибла давно. Теперь, когда становилось жарко, обезьяны исчезли, но у попугаев и голубей были гнёзда в углублениях и трещинах высоких стен. Этот старый полуразрушенный храм был расположен слишком далеко от деревни, так что её жители не могли приходить и разрушать его ещё больше. Если бы они пришли, они осквернили бы его пустоту.

filled with the rocks and clouds of the earth. It must be empty as the newly-made vessel. Then you would see something totally, something that has never been. You can't see this if you are there; you must die to see it.You may think you are the important thing in the world but you are not.You may have everything that thought has put together but they are all old, used and begin to crumble.

In the valley it was surprisingly cool and near the huts the squirrels were waiting for their nuts. They had been fed every day in the cabin on the table. They were very friendly and if you weren't there on time they began their scolding and the bluejays waited noisily outside.

27 TH SEPTEMBER 1973

It was a temple in ruins, with its roofless long corridors, gates headless statues and deserted courtyards. It had become a sanctuary for birds and monkeys, parrots and doves. Some of the headless statues were still massive in their beauty; they had a still dignity. The whole place was surprisingly clean and one could sit on the ground to watch the monkeys and chattering birds. Once very long ago, the temple must have been a flourishing place with thousands of worshippers, with garlands, incense and prayer. Their atmosphere was still there, their hopes, fears and their reverence. The holy sanctuary was gone long ago. Now the monkeys disappeared as it was growing hot but the parrots and doves had their nests in the holes and crevices of the high walls. This old ruined temple was too far away for the villagers to further destroy it. Had they come they would have desecrated the empiness.

Религия стала суеверием и поклонением образу, верованием и ритуалом. Она утратила красоту истины; курение фимиама заняло место реальности. Место непосредственного восприятия заняло изображение, созданное рукой или умом. Единственной заботой религии является полное преобразование человека. А весь цирк, происходящий вокруг этого, не имеет никакого смысла. Вот почему истину невозможно найти в храме, церкви или мечети, какими бы прекрасными они ни были. Красота истины и красота камня — совершенно разные вещи. Первая открывает дверь в неизмеримое, а вторая делает человека узником; первая ведёт к свободе, вторая делает рабом мысли. Романтизм и сентиментальность отрицают истинную сущность религии, не является религия и игрушкой интеллекта. Знание необходимо в сфере деятельности, чтобы она была эффективной и соответствующей цели, но знание не является средством преобразования человека; знание есть структура мысли, а мысль — это тупое повторение известного, пусть даже видоизменённое и расширенное. Нельзя прийти к свободе с помощью мысли, известного. Длинная змея лежала очень спокойно вдоль сухой борозды рисовых полей, необычайно зелёных и сверкающих в лучах утреннего солнца. Она, возможно, отдыхала или поджидала появления неосторожной лягушки. Лягушки тогда вывозились в Европу, где их считали деликатесом. Змея была длинная, желтоватая и очень спокойная; она была почти одного цвета с сухой землёй, и её было трудно разглядеть, но свет дня отражался в её тёмных глазах. Единственное, что двигалось, — это её чёрный язык, который то высовывался, то втягивался внутрь. Она не могла заметить наблюдателя, который стоял чуть позади её головы. Смерть была повсюду в то утро. Она была слышна в деревне в громких рыданиях, когда увозили обёрнутое в ткань тело; коршун с быстротой молнии кидался на птицу; убивали какое-то животное