Дневник кислородного вора. Как я причинял женщинам боль - [33]

– Простите, кто?

В груди у меня все застыло.

И когда девушка моих грез наконец сонно зашуршала телефоном и сказала «алло», я услышал разочарование в ее хриплом голосе. А потом из трубки начали сплошной чередой ползти «нет». Нет… она должна провести время с родителями. Нет… она и так редко с ними видится; нет… может быть, когда мы оба вернемся в Нью-Йорк. Нет. Нет. Нет.

Я не сказал ей, что заказал номер в отеле. Это было легко – я привык скрывать разочарование. В отеле «Кларенс» за отмену бронирования штрафуют на сто процентов. Просто на случай, если вы когда-нибудь решите снять там номер, это означает, что деньги вы обратно не получите.

Моя сестра выразилась по этому поводу лучше всех:

– Звучит как задорого подрочить!

Она тоже отличается завидным владением английским языком.

И при 600 долларов за ночь не так уж она неправа. Я сделал все, что мог, чтобы не позвонить Эшлинг, пока не вернулся в Сент-Лакруа. На самом деле, я вообще не хотел туда возвращаться. Я ненавидел свою замечательную работу. Ненавидел – это даже не то слово, оно слишком активное. Это было скорее похоже на апатию. Я небрежно замечал в разговорах с людьми, любившими потрепать языком, что недоволен и вскоре уволюсь. До этого момента я боялся даже думать такое, чтобы кто-нибудь не прознал. Но теперь хотел, чтобы меня уволили. Я приветствовал бы увольнение с радостью.

Однако меня не уволили. Совсем напротив. Когда я вернулся после рождественских каникул, меня послали в Нью-Йорк. Было очевидно, что мне уже на все наплевать, и было очевидно, что я хотел быть в Нью-Йорке. И тогда они это организовали. Официально я должен был поехать туда и несколько недель помогать в тамошнем офисе, но я знал, что больше не вернусь. Думаю, они тоже это знали. Особенно поскольку продажа дома была назначена на 2 февраля.

Двумя месяцами раньше на моем пороге объявилась молодая пара.

– Здрассте. Мы тут просто подумали, а не заинтересованы ли вы продать свой прекрасный дом?

Я едва сдержался, чтобы не обнять их. Прекрасные люди. Прекрасные слова, что слетели с их уст. После бесчисленных объявлений о продаже и стольких поздних вечеров, проведенных за разглядыванием фотоальбомов, полных людей, подобных этой парочке, я уже начал думать, что я – единственный, кто пердит громкими долгими звучными нотами и дрочит в ванне. Они, казалось, самим своим видом подтверждали, что мне вообще не следовало находиться в этом доме. Я словно возвращал его правомочным владельцам. И если бы вокруг них облачком парила эльфийская пыльца, это не показалось бы мне сюрреализмом.

Молитва, на которую пришел ответ, не то явление, к которому я привык.

Они, должно быть, проезжали мимо моего дома, когда на нем висел риелторский знак, и решили подождать. Умницы. Потому что теперь, когда я разорвал договор с тем агентом, никому из нас не надо было платить комиссионные. Бегство в Нью-Йорк перестало быть просто мечтой. Я должен был вылететь вечером в воскресенье. Я оставил два сообщения для Эшлинг со словами, что в следующие выходные буду в Нью-Йорке. Я намеренно не стал ей говорить, что собираюсь поселиться там навсегда. Я знал, что она будет все время меня динамить.

Вечером она оставила сообщение о том, что ей это совпадение показалось забавным, но она в воскресенье будет в Майами. Смешно! Я знал, что меня собираются мариновать, но ни в жизнь не догадался бы, насколько искушенным будет этот маринад.

Так что вечером во вторник около семи она позвонила мне в номер отеля «Сохо Гранд», где по запросу выдают постояльцам собственную золотую рыбку и где я воображал, как позже буду трахать ее так, чтобы вылетели ее ничтожные мозги.

Не суждено, друзья, не суждено.

В тот вечер начали разворачиваться события, при мысли о которых у меня до сих пор становится сухо во рту. Мы договорились встретиться в «Фанелли», кафе-баре на углу Принс и Браун. Я пришел туда заранее и сел за маленький столик. Она пришла в белом пиджаке, вид у нее был усталый. К счастью, не слишком красивая. Кстати говоря, я сознаю, что вплоть до этого момента выражался как обманутый бойфренд, пытающийся замаскировать свою попытку отомстить (т. е. все это повествование) под литературное событие, на которое вам (читателям) полагается повестись. Может быть. Но я думаю, вы согласитесь, что странности Эшлинг стоят летописания под любым предлогом. Называйте это предостережением моим собратьям-романтикам. Называйте как хотите. Я понимаю. Называйте это терапией для меня (а вы все просто подслушиваете). Имейте в виду, если она узнает себя на этих страницах, и это тоже хорошо. Разумеется, это может дать обратный эффект и сделать ее знаменитой. И все же такое явление указало бы, что будет продано много экземпляров моей книги, а это означает, что я тоже не останусь в проигрыше. Все еще читаете? Хорошо.

Вернемся в «Фанелли». Я сказал что-то типа: «какой славный бар». Приехав из Сент-Лакруа, я говорил это вполне искренне. Сказал, что видел где-то его фото, и спросил, знаменитое ли это место. Никогда не забуду ее холодный взгляд, когда она ответила:

– После сегодняшнего вечера ты его запомнишь.