Дневник кислородного вора. Как я причинял женщинам боль - [21]

Но погодите-ка, я должен рассказать вам о том, что случилось в первое Рождество после смерти Па. Вспомните, я к тому времени пробыл в Миннесоте всего четыре месяца, и с Эшлинг мне предстояло встретиться только в следующем ноябре. Мы с матерью сидели в кухне, меряя друг друга взглядом. Мы были в шоке; она – от того факта, что ее муж, с которым прожито сорок лет, куда-то пропал (она говорила мне, что ей снился сон, будто они уехали куда-то в отпуск и она никак не может его найти), а я – от того, что лишился отца, стал перекати-поле и живу на Северном полюсе. Запеченная индейка без ног исходила паром в пространстве между нами. Это был первый раз, когда мать выбирала индейку сама, и ей показалось выгодной сделкой взять такую, без ног. Она была существенно дешевле, чем вариант с полным набором конечностей. После целой жизни, прожитой с мужчиной, который занимался всеми финансовыми делами, стоимость быта стала для нее насущным вопросом. Пар от индейки смягчал наше представление друг о друге в то Рождество.

В один из следующих дней я выполнял обязанности председателя на местной встрече АА в Килкенни. Обязанности председателя собрания означают, что член общества рассказывает свою историю. Как он пил, как бросил и как живет теперь. В небольших группах народ устает слушать одних и тех же рассказчиков снова и снова, так что когда кто-то приезжает домой в отпуск, его часто просят выступить. В это воскресенье была моя очередь. Среди постоянных присутствующих, со многими из которых я довольно близко познакомился за прошедшие годы, была очень юная, хорошо одетая рыжеволосая девушка, стройная, высокая, элегантная, определенно выделяющаяся из толпы. Она вполне могла бы быть моделью.

Возможно, и была.

Я старался не слишком приукрашивать свою историю ради нее. Начал рассказывать разношерстному утреннему сборищу о том, как я наслаждался тем, что причинял боль людям, в особенности девушкам. Вскользь коснулся того удовольствия, которое от этого получал, удовольствия, которое ощущал, когда они реагировали с таким омерзением. Это было похоже на то, чем я делюсь с вами, добрые читатели, но несколько более общими словами. Далее я рассказал о том, как уверовал, что это поведение связано с моим алкоголизмом, и что я больше не ощущаю потребности это делать, и что мне кажется, я еще должен как-то загладить вину перед всеми этими девушками. Но принцип АА – не возвращаться в те места, где мы могли бы причинить еще больше боли. Я не имел права возвращаться в их жизнь и делать еще тяжелее их бремя, просто чтобы облегчить свое.

После того как я завершил свою речь, рыженькая подошла и поблагодарила меня. Стандартная процедура. Но она рассказала мне нечто такое, смысл чего полностью дошел до меня только спустя год и что вызвало массу бурных событий впоследствии. Она сказала, что у нее есть подруга, которой нравится делать то, о чем я говорил. Только она делала это с мужчинами. То, что я рассказывал о себе, было очень похоже на то, чем занималась ее подруга. Рыженькая сказала, что теперь эта подруга живет в Нью-Йорке, но родом она из Дублина. Помощница фотографа. И если я с ней познакомлюсь, мне следует быть очень осторожным. Должно быть, я нацепил на лицо свою вежливую маску, потому что она внезапно сказала: «Она о тебе знает».

Эта девушка явно была залетной пташкой. Так часто случается в АА: кто-то приходит на одну встречу, и ты больше никогда его не видишь. Я надеялся, что в данном случае так и будет.

Далее она сказала, что остановилась на выходные у дяди этой так называемой «нехорошей девушки» и что ей нужна была встреча АА, потому что она не может совладать с пьянством и отвратительным поведением. Я вообразил себе сатанинские оргии, происходящие в доме этого дяди, и даже был готов услышать подробности, пока она не упомянула его имя.

Том Баннистер.

Мне было прекрасно известно это имя, поскольку по рекомендации отца я вел с этим человеком денежные дела. Полагаю, можно было бы назвать его моим финансовым советником. Теперь она зацепила мое внимание, но значимость происходящего не отложилась в моем сознании. Потому что там не на что было реагировать.

Позднее, гораздо позднее я вспомнил, что за девять месяцев до этой встречи, когда я еще работал в Лондоне, в газете «Килкенни Пипл» появилась статейка, предоставленная и написанная лично мной, с объявлением о моем назначении старшим арт-директором «Киллалон Фицпатрик». Местечковые газеты обожали такого рода вещи. Парень из Килкенни на коне. Я сделал это столько же ради своего отца, сколько и ради всех остальных. Он любил прихвастнуть мной перед своими друзьями. Он даже удостоился упоминания в статейке как отец вундеркинда, наряду с названием школы, в которой я учился, и моими хобби (здесь я указал «литературное творчество» и «музыку»). Я не смог удержаться и упомянул еще тот факт, что я холост. Ну, а почему бы нет? Возможно, ее станет читать какая-нибудь славная девушка-ирландка.

Очевидно, нет. Не славная.

Могла ли Эшлинг прочесть эту заметку во время одного из своих приездов к дядюшке Тому? Это объяснило бы, откуда она обо мне знает. Она нехорошая, сказала та рыженькая. Подруга собственными глазами видела, как та обращалась с некоторыми из парней. Она одарила меня долгим взглядом. Слишком долгим. Словно я недостаточно серьезно ее воспринимал. Так и было.