Дневник инока - [49]
Интересно для меня было просмотреть 12–й номер"ЖМП"[127]. По оглавлению и авторским подписям я восстановил мысленно современные духовные силы, участвующие в церковной жизни. Заметил новых титулованных лиц. Видимо, А. В. Ведер[ников][128] выплывает на сцену в качестве сотрудника журнала. Прочитал статью X., очень уж он мудрено выражается. Его мышление — "зимнее солнце". Может быть, иногда сияние его мышления и греет сердце, но редко. Но об этом довольно.
У меня мечта, вероятно, неосуществимая, — хотя бы изредка возвыситься до обобщенного понимания личных задач жизни при свете Откровения Божия. Свеча земного странствования догорает, дом души — без ворот и неустроен, и хочется ясно представить себе то, как воспользоваться милосердием Божиим в остающееся время жизни. И читать хочется именно такое слово жизни, которое, минуя интеллект, слагало бы прямо в сердце Божие настроение.
Дорогих деточек благословляю от сердца. Дай Бог им загореться тихим, ровным светом благодати. Прошу молитв незабвенного о[тца] Тихона, а Т[атьяну] Б[орисовну] прошу не унывать в домашних хлопотах. Это ее подвиг спасения. Обслуживая других, стараясь приподнять в домашних все наилучшее, Т[атьяна] Б[орисовна] и сама улучшается.
15 марта 1951 г.
Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!
Все собранное Вами с такой внимательностью и чуткой предусмотрительностью я получил. Боюсь, не доставило ли ущерба Вам то, что Вы прислали. Спаси Вас Христос. К[атю] благодарю за строчки открыточки, написанные ее рукой, а 90–й пс[алом], кажется, не С[ережа] ли писал? Меня много утешает Ваша чисто родная участливость.
У меня новостей пока никаких нет ни совне, ни внутренно. Сравнительно с прежним бытом — я сейчас отдыхаю. Нет таких огорчений, неудобств, от которых я свету не видел. Всей душой чувствую особенную милость Господа, Божией Матери и Св[ятителя] Христова Николая ко мне, великогрешному. На днях окончил анализ понятия"сердце"на основании Б[иблии]. Как хочется до смерти успеть сделать в работе что‑либо доброе, полезное! Жизнь протекла в грехах, покаяния нет, и ничего не умею доброго делать практически. Хотелось бы хотя мыслию поработать Ц[ерк]ви.
К[ате] и С[ереже] желаю успехов, а С[ереже] отдельно молитвенно желаю, чтобы он порадовал папу и маму безупречностью обращения и скромностью. Он — виноградная веточка, а Господь Спаситель — лоза. Если дорогой мальчик молитвой привьется к Спасителю, научится терпеть молитву, чувствовать ее слова, сила молитвы облагородит его сердечко.
Без Иисуса Христа мы не можем исправиться — не умеем, не хотим и бессильны. Здесь тайна перерождения каждого сердца.
Буду ждать Вашего письма с описанием предстоящих праздников. Пока все. Кланяюсь о[тцу] Тихону. Глубоко благодарю его за молитвы и любовь. А Татьяну Борисовну — за сердоболие и печалование. Господь да даст ей дух крепости и устойчивости в несении креста жизни. Простите.
А[рхимандрит] В[ениамин]
12 апреля 1951 г.
Христос Воскресе!
Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна], посланное пасхальное все получил. Много, глубоко, сердечно благодарю за веяние родного сердца. Коротко о себе… На Страстной и Пасхе сильно уставал, но ежедневно был в церкви… Я рад тому, что если бы выпало на мою долю какое движение, то портативная Библия всегда может быть со мной. Великое спасибо за журнал. Как много он напоминает о людях, идеях, обстановке! О Пасхальных торжествах я, вероятно, позднее узнаю от Вас. За последние две недели по отсутствию свободного времени почти не занимался. Но в дальнейшем хотел бы возобновить занятия.
Как ярко выступает для сознания единственное по ценности значение в области знания всего того, чему Господь научил человека! Какие в словах Божиих глубина, теплота, энергия, питательность, благоухание! Земные отцы и матери из отеческого Божия учения могут заимствовать все нужное для вразумления своих детей. Лучше не найти нигде… Простите, отвлекся… Хочется читать теперь, главным образом, личножизненное, а надменная глубина разнообразной учености тяжеловата и безвкусна. Молитвенно желаю Вам теплоты молитвы, радости любви ко Господу, глубины самоукорения и умножения доброты ко всем. Мысленно благословляю К[атю] и С[ережу], приветствую с праздниками А. П. и С. С., а Вам низко кланяюсь.
А[рхимандрит] В [ениамин]
4 мая 1951 г.
Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!
Сейчас получил от Вас извещение на посылку. Так как я должник пред Вами по ответам на письма, дорогая Т[атьяна] Б[орисовна], то позвольте по порядку отвечать на них. Прежде всего поздравляю незабвенного батюшку Тихона Тихоновича с получением камилавки. Здесь приятна не столько награда, как внимание начальства, но еще большее — это Промысл Господень, который воздает о[тцу] Т[ихону] по делам его. Т[ихон] Т[ихонович] жизнью опередил награды, и Господь венчает его Своим определением. Я совместно с ним переживаю его положение, как свое. Слава Богу сердцеведцу за все. Дай, Господи, батюшке родному еще вящих приливов духовной силы и ревности в отправлении пастырских обязанностей. Спасибо и Вам, дорогая Т[атьяна] Б[орисовна], за все сообщения. Таковы, напр[имер], упоминания о м[итрополите] Григории
Епископ Саратовский и Балашовский Вениамин (Милов)Чтения по литургическому богословию© «Жизнь с Богом». Брюссель, 1977.
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.