Дневник Гуантанамо - [113]

— Ты плачешь? — спросил один из них.

— Нет, я в порядке, — ответил я.

Это был мой первый смех в океане слез. Следователи — не профессиональные комедианты, так что чаще всего они пересказывали какие-то глупые шутки, которыми никого нельзя было насмешить, но я всегда натягивал улыбку.

В это время, спустя месяцы в специальном лагере «Эхо», гении из ЕОГ решили, что разрешат мне видеть лица охранников и территорию вне блока. Женщина-сержант пришла утром воскресенья и ждала меня снаружи. Мастер Люк без маски подошел к моей камере и объяснил, что произойдет дальше. Я не узнал его, конечно, и подумал, что это новый следователь. Но когда он заговорил, я сразу понял, что это он.

— Вы мастер Люк?

— Не переживай, твой следователь ждет тебя снаружи.

Я был ошеломлен и напуган одновременно, это было слишком. Мастер Джедай вывел меня из здания, постоянно отворачиваясь от меня, потому что стеснялся своего лица. Если кто-то долгое время скрывается под маской, вы узнаёте этого человека именно по маске. Но, если он или она снимает ее, вам приходится иметь дело с его или ее чертами лица, а это очень сложно для вас обоих. Было видно, что охранникам трудно показывать свои лица.

Большой Босс прямо сказал:

— Если замечу, что ты смотришь на меня, тебе не поздоровится.

— Не переживайте, не очень-то мне и хотелось смотреть на ваше лицо.

За то время, что я провел здесь, у меня сложилось смутное представление об их лицах, но мои фантазии были далеки от реальности.

Сержант накрыла небольшой стол со скромным завтраком. Я был чертовски напуган: во-первых, она никогда не выводила меня наружу, во-вторых, я не привык видеть своих охранников без масок. Я старался вести себя естественно, но дрожь выдавала меня.

— Что с тобой? — спросила она.

— Я нервничаю. Я не привык к такой обстановке.

— Но мы старались для тебя.

Сержант была деловым человеком: если она допрашивает вас, она делает это официально, если она завтракает с вами, она относится к этому, как к работе. И мне это нравилось. Я ждал, пока завтрак подойдет к концу, чтобы наконец вернуться в камеру, потому что сержант принесла мне фильм по пьесе Шекспира «Король Генрих V».

— Сержант, можно мне посмотреть фильм больше одного раза? — спросил я. — Я боюсь, что не пойму его с первого просмотра.

Когда сержант впервые принесла телевизор, она объяснила охранникам, что мне можно смотреть каждый фильм всего один раз. «Тебе нельзя пересматривать фильмы, но мы убеждены, что ты можешь смотреть их, сколько хочешь, если не расскажешь об этом своему следователю. Нам на самом деле все равно», — сказал мне потом Йода.

— Нет, я буду придерживаться того, что сказала сержант. Я не стану никого обманывать, — ответил я.

Мне не хотелось все испортить и лишиться такой полезной вещи, поэтому я относился к ней бережно. Впрочем, в этот раз сержант дала свое согласие.

— Можешь посмотреть его столько раз, сколько хочешь, — сказала она.

Я попросил еще кое о чем:

— Сержант, можно я оставлю бутылку с водой в камере и буду пить тогда, когда захочу?

Я просто устал от постоянного недосыпа из-за того, что посреди ночи металлическая дверь моей камеры открывается и меня заставляют пить воду. Я знал, что сержант не тот человек, от кого стоит ожидать инициативы, она была обязана в точности выполнять приказы «капитана Коллинза». Но, к моему удивлению, она пришла на следующий день и сказала охранникам, что теперь бутылка должна находиться в моей камере. Вы даже представить не можете, как счастлив я был, потому что мне разрешили пить, когда и сколько я захочу. Люди, которые никогда не оказывались в подобном положении, не могут по-настоящему ценить возможность свободно пить воду.

Позже, в июле 2004 года, в корзине для белья я нашел копию священного Корана. Когда я увидел священный Коран под одеждой, мне стало плохо, ведь я должен был украсть его, чтобы спасти. Я забрал Коран к себе в камеру, и никто о нем никогда не спрашивал. И я об этом тоже никогда не говорил. Мне запрещали проводить религиозные ритуалы, поэтому я подумал, что Коран в моей камере не очень-то обрадует моих следователей. Более того, чуть позже религиозная тема стала очень щекотливой. Исламского священника в Гуантанамо арестовали, а солдата-мусульманина обвинили в измене. О да, в измене[125]. Многие арабские и религиозные книги были запрещены, так же как и учебники по английскому языку. Я примерно понимал, почему запретили религиозную литературу.

— Но почему учебники по английскому? — спросил я женщину-сержанта.

— Потому что заключенные быстро осваивают язык и начинают понимать охранников.

— Похоже на слова коммуниста, сержант! — сказал я.

До сих пор мне не приносили никаких религиозных книг, хотя я постоянно просил о них. Все, что мне доставалось, это романы и рассказы о животных. Сняв маски, охранники примирились с моими молитвами. Я ценил их терпимость к моим практикам ислама. Раньше я регулярно испытывал терпимость охранников и следователей, и они всякий раз не давали мне молиться. Поэтому я молился втайне от них. Но в тот день в конце июля 2004 года я молился в присутствии нескольких новых охранников, и никто ничего не сказал. Началась новая эра моего заключения.