Дневник «Эпик Фейл»: допущены ошибки - [4]

Сказки, которые предпочитает слушать на ночь мой деловой партнёр, в книжных магазинах найти сложно, поэтому я вынужден самостоятельно сочинять и записывать их, а затем отдавать маме на озвучание.

Рисунки тоже приходится делать мне. Начинаются эти истории всегда одинаково:

Конец у них тоже всегда один и тот же, иначе Эпик расстраивается и плохо спит.

Закончив читать, мама выключает свет и целует меня в нос. Я натягиваю одеяло до подбородка и украдкой бросаю взгляд на партнёра. Сказка пришлась ему по душе.

Глава 9 Вставка: Сумо с утра пораньше

На следующее утро я встаю рано. Переодевшись борцом сумо, выхожу на улицу и прячусь за деревом.

Я поджидаю особу женского пола, чей рост – метр с кепкой, а имя нельзя называть. Когда она будет проходить мимо, я подскочу к ней и собью с ног. Если мне хоть капельку повезёт, она окажется на тротуаре.

Ничего личного, только бизнес. Не хочу об этом.

Глава 10 И снова проблемы на работе

Партнёру поручено в моё отсутствие отвечать на телефонные звонки. Ну, и поглядите на него: стоит, обернувшись шнуром от трубки, провод вырван из стены.

В такие дни я спрашиваю себя, подходит ли медведь для этой работы. В довершение всего, на двери агентства висит записка от мамы. Она наверняка догадывается, что дела у нас идут в гору, так что, скорее всего, эта записка – заявление о приёме в штат. Гм, а вот и нет.

Такая уж у меня мама. Считает, что убить целый день в школе – лучше, чем стоять на страже границ в образе борца сумо. Думаю, причина маминых заблуждений – стресс. Она с утра до вечера работает в магазине канцтоваров, и зарплата у неё не то чтобы высокая, вот она и переживает. Возможно, этим и объясняется странное мамино поведение в последнее время.

На своё счастье, она подарила миру гения, который в один прекрасный день спасёт весь клан Фейлов (клан Фейлов – это я, она и Эпик, хотя медведь спасения не заслуживает).

Однако для того, чтобы я сумел осуществить свой план и создать детективное агентство с миллиардными прибылями, необходимо мамино содействие. Она должна оградить меня от бесполезной ерунды, которая крадёт время и отвлекает от главного. Я имею в виду школу. В этом плане со своей задачей мама не справляется.

Я намерен провести очередную телеконференцию, чтобы обсудить этот и другие вопросы, но мама постоянно переносит дату. Я пока не тороплю, но, полагаю, что по времени телеконференция может совпасть с докладом об итогах года. Это ежегодное собрание, на котором я разбираю сильные и слабые стороны мамы как родителя.

Настойчивость в отношении школы определённо подпортит мамины показатели. Но худшую оценку в этом году получит не она, а этот парень:

Глава 11 Контрольная

Сегодня у нас контрольная. Богатые возможности выбора. Всем раздали дурацкие листы с кружочками, в которых нужно ставить пометку, выбрав один из вариантов ответа, от А до Д. Лично я собираюсь с помощью этих кружочков создать картину. В прошлый раз у меня получились горы.

Остальное время я посвящу служебным вопросам. Не успел я принять это решение, как Старикан Крокус делает объявление:

– Сегодня вы будете работать в группах.

Ролло Тукас вытаращивает глаза.

– Каждая группа сдаёт общую работу и получает общий балл.

Ролло охает.

– На группы распределимся так, как вы сидите.

Ролло переводит взгляд на меня и грохается в обморок.

Я не обращаю на него внимания. Меня волнует другое – необходимость объединить усилия с Той, Кого Нельзя Называть. Своё мнение я стараюсь высказать в вежливой форме.

На полу стонет Ролло. Старикан Крокус велит мне слезть со стола. Молли Москинс хлопает в ладоши. Она делает это каждый раз, когда нас ставят вместе.

От хлопанья Моллиных ладошек повсюду разносится мандариновый запах. Вскоре мы все пахнем, как ящик цитрусовых.

Старикан Крокус обречённо закрывает глаза и скрежещет истёртой деревянной челюстью. Он – единственный сердитый мандарин во всём ящике.

Глава 12 Ёксель-моксель. Был медведь [1]

У нас, сыщиков, так: дела не ждут, пока ты их распутаешь (как в случае с расследованием таинственной пропажи конфет Гуннара), сверху постоянно сыплются новые. Нужно крутиться; ты просто не имеешь права забиться в угол и поднять кверху лапки.

Кстати, именно так и поступил хомяк Макса Ходжеса.

– Утром смотрю – он лежит, – рассказывает Макс, в чьей комнате мы находимся. – Вот и решил попросить тебя выяснить обстоятельства его смерти.

Мы оба взираем на хомяка, застывшего на полу клетки.

– С чего ты взял, что он умер? – спрашиваю я.

– Ну, живой обычно выглядит так. – Макс протягивает мне фото.

Да, сейчас у него несколько иной вид.

Я задаю Максу рутинные вопросы. Даже детектив-любитель знает, как снимать показания по делу мёртвого хомяка.

– У него были враги?

Макс отвечает, что нет.

– Большое состояние?

Нет.

– Переживал депрессию?

Нет.

– Связи с криминалом?

Ответ отрицательный.

Когда речь заходит о связях с криминальным миром, свидетель может испугаться и замолчать. В подобных ситуациях необходимо слегка надавить.

– Говоришь, связей не было? – Едко усмехаюсь я. – А это, по-твоему, что? – Я показываю на каракули, выцарапанные на прозрачной пластиковой трубе в хомячьей клетке.