Дневник ее соглядатая - [45]

– Зачем все-таки ты меня нашла? – повернулся он к Алле.

– О, у меня были коварные планы, – засмеялась та.

– Не сомневаюсь. Какие же?

– Если честно, я так от отца натерпелась, что хотела сделать ему какую-нибудь гадость. С твоей помощью, – неожиданно для себя самой честно призналась Алла.

– Например? – Ему стало грустно. Неужели он теперь будет притягивать все большие и маленькие мести на свете? И они будут оседать на нем, как железная пыль на магните?

– Например, лишить денег. Какую еще гадость можно сделать коммерсанту? – Она досадливо пожала плечами.

– А у него есть деньги? – хмыкнул Каха и, слегка отстранившись, взглянул на нее внимательно, словно видел в первый раз.

– Не такие, как у тебя, конечно, но достаточные, чтобы за них удавиться.

Каха нахмурился, его задело пренебрежение, с которым Алла говорила об отце. Девушка поняла, что совершила оплошность, и стала оправдываться:

– Он очень жадный. Он мою любимую мачеху до смерти довел.

– И как ты себе представляешь план мести?

– Например, ты подпишешь с ним через дочерние фирмы какой-нибудь левый договор и выставишь его на бабки.

– А поточнее?

– Ну, поточнее можешь только ты придумать.

– Что ж, это можно устроить.

– Серьезно? А как?

– Раз ты сама не знаешь как, я тебя посвящать в это не буду.

«Напрасно я так быстро раскололась, – подумала Алла, глядя на снова замкнувшегося в себе любовника, но было уже поздно. Вот и выяснилось, что она не может держать долгой интриги. – Значит, я спринтер? Надо иметь в виду и не ввязываться в долгие проекты. Такие, как учеба в универе, – хихикнула она про себя, – или семейная жизнь. Боже, какая я дура. Я ведь даже не узнала, общается ли он с собственными детьми. А если он их забросил, как мой отец меня?» – вдруг закруглилась ее мысль.

Глава 7 ОБМОРОЧНАЯ ЛЮБОВЬ

На следующий день Алла, пересилив себя, все-таки доползла до универа и с изумлением обнаружила, что волшебное слово Кахой уже сказано: она не только легко сдала зачет по нуднейшим юридическим практикам, но проскочила ненавистную римку, на которой всех заворачивали по нескольку раз. Еще три экзамена – и могильный камень под названием «весенняя сессия» будет отвален. Однако облегчение не пришло. Ей казалось, что в аудиториях пыльно и душно, хотя на вид все было чисто. Потолки давили на макушку, хотя были высоки, а однокурсники смахивали на тарантиновских придурков и раздражали безумно.

– Пойдешь на тусню в «Точку»? – бросил Алле на ходу Вовчик Петров из ее группы.

Но только она собралась расспросить, что за тусня, как Вовчик уже завернул в аудиторию, словно и не ждал ответа. «Доктор, меня все игнорируют! Следующий!.. Пошел ты! КГ/АМ».

Когда Алла выходила из своего Второго Гума, земля у нее под ногами на мгновение дрогнула, и она краем глаза увидела, что вселенная универа за ее спиной сворачивается в комочек и липнет, как изжеванная жвачка, к подошве ее туфелек. Этого она как раз и боялась. Теперь, приходя в универ, ей надо будет тратить уйму энергии, чтобы развернуть этот скомканный мир и войти в него.

Неподходящие ей миры сворачивались сами собой, Алла ничего не могла с этим поделать. Неприятие учебы копилось и наконец прорвалось в самый неудачный момент. Ведь остались каких-то три экзамена, тройки по которым обеспечены. Три карты. Три карты. Нет, она их добьет, из принципа. И может, за каникулы вселенная универа, свернувшаяся в калачик, сама собой снова распрямится.

А пока она отправится в мир, который всегда для нее распахнут, в теплый мир ее возлюбленной покойной мачехи. По дороге пришла эсэмэска от Ильи: «Люблю, жду, жажду и стражду!»

– Ну, что сказал наш мститель? – встревоженно поинтересовалась Лина Ивановна, как только Алла появилась на пороге.

– Согласился, – буркнула та.

– Так просто? – насторожилась прамачеха.

– Нет, не так, – усмехнулась Алла.

– Ты с ним спала? – всплеснула руками Лина Ивановна то ли от испуга, то ли от восхищения.

– Да, – просто ответила девушка и сама удивилась, что сказала правду.

Лина Ивановна озадаченно на нее посмотрела, не в состоянии решить, хорошо это или плохо. Она не думала, что их чудесная игра в месть зайдет так далеко. Их разговоры о сладкой расправе над Шишаковым были своеобразной психотерапией. Вот бы мы им дали, если б они нас догнали. И вдруг весь этот трёп обратился в реальную и угрожающую плоть и кровь какого-то черкеса.

– Слушай, давай пока не будем это обсуждать. Я хочу отвлечься. Почитаем кавказские дневники?

– Конечно. А обедать ты будешь?

– Конечно, – в тон отозвалась Алла. Она, как собака Павлова, приучилась есть в этом доме, валяться на диване в этом доме, она почти привыкла жить в этом доме.

В гостиной мебель вся была возвращена на привычные места, и это радовало и ободряло. В отдельно взятой вселенной жизнь явно налаживалась.

– «Владикавказ кишмя кишел революционными войсками Рабоче-Крестьянской Армии. При ближайшем рассмотрении – разномастным сбродом. На железной дороге по-прежнему стоял бронепоезд. Под новый, 1919 год по городу расклеили плакаты с приглашением горожан в военный клуб на маскарад. До клуба этот особняк был занят под госпиталь, а до госпиталя в нем была церковь, а до пятнадцатого года, когда к нему пристроили колокольню и сделали храмом, он был частным домом одной богатой бездетной вдовы Макавейчихи, которая и завещала его городу под церковь. Уф, как-то все очень запутанно получилось…»