Дневник ее соглядатая - [24]

О чем они говорили? Голосом о пустяках, глазами о постели. Смотрели друг другу в глаза. Нагло разглядывали губы, плечи, руки друг друга. Алла вдруг подумала, что если бы он предложил ей сейчас поехать к нему, то она бы согласилась.

Что бы она там ни плела покойной мачехе, дразня ее своей бывалостью, но Илья был ее первым мужчиной, причем желание проснулось от нежности и жалости. Чахлая влюбленность все тянулась, потихоньку истаивая. А потом появился профессор. Просто подвернулся под игривое настроение. Он так преданно глядел, так вилял хвостом. Алле это льстило, хотя и быстро наскучило. Назойливая преданность оказалась отвратительной. Так, оживляясь сменой кавалеров, и петляла эта двойная интрижка, замысловатая, как новая развязка на МКАДе, пока на лестничной клетке не появилась обманутая профессорская жена с топором, если верить рассказам мачехи. Архитектурное излишество рухнуло само собой.

– В вас течет южная кровь? – полуутвердительно спросил Каха. Алла была маленькой, смуглой, фигуристой, с темными блестящими глазами и короткой стрижкой под мальчика, влекуще обнажавшей нежную девичью шею, беззащитный затылок. Он тоже почувствовал какое-то смутное приятное теснение в теле и не спешил затевать разговор о своей бывшей половине.

– У меня прапрабабушка черкешенка, – соврала Алла.

Каха довольно улыбнулся. Приятно, что угадал.

– Из каких мест?

– Не знаю точно, – уклонилась Алла. – Мои родные по матери из Владикавказа, – украла она у покойной мачехи часть судьбы. Но ведь та ее почти удочерила, отдала свою фамилию, а с ней и судьбу.

– Что ж, значит, мы с вами, как у Киплинга, одной крови. Я тоже черкес, и мои родители если не родились, то жили во Владикавказе.

Алла подняла брови:

– А я думала, вы кабардинец!

– Хорошо же вы знаете своих предков! Черкесы и есть кабардинцы! Я, правда, из моздокских кабардинцев, – пояснил Каха.

Алла понимающе кивнула, хотя этот пароль ровным счетом ничего ей не открывал. «Надо было в Интернете посмотреть», – недовольно подумала она.

Каха уловил фальшь и пояснил:

– Мэздэгу – православные кабардинцы, которые и основали город Моздок. Екатерина Вторая пожаловала нашему князю титул Черкесский и звание подполковника. Он был князем Малой Кабарды. Со строительства Моздока, по сути, и началась Кавказская война.

– Значит, вы православный? – с нескрываемым облегчением спросила Алла.

– Нет, – на мгновение замялся Каха, – мои предки были мусульмане. А родители выросли уже обыкновенными советскими людьми, тем более что росли они во владикавказском детдоме. Кабардинцы не очень религиозны. У нас говорят: «Из адыгейского воина так же сложно сделать муллу, как из турецкого муллы – воина».

Алла прыснула. Слава богу, еще не хватало на религиозного фанатика напороться. Лучше язычник, чем мусульманин. От мусульманина пахнет насилием.

Каха расслабленно продолжал:

– С православными земляками мы всегда жили дружно. Тем более что у нас много общего. Например, посещение церкви у наших христиан называется «намэз». У нас есть даже общее божество молнии Щыблэ, и кабардинцы-христиане исполняют ритуальную пляску в его честь.

– Значит, и те, и другие немного язычники?

– Выходит так, – улыбнулся Каха. – Поэтому я в первую очередь чту адыге-хабзэ. Это древний кодекс чести черкесов.

– Например?

Каха ненадолго задумался.

– Например, в нем говорится, что надо быть внимательным к словам, что слова сильнее пули. «Рана от пули заживет, а рана от слов – всегда в сердце».

– Очень поэтично, – одобрительно закивала Алла.

Каха опомнился, досадливо сдвинул брови: «Как тебя развела эта девчонка, что ты уже о кодексе чести заговорил! Вот что бывает, когда тебя член ведет. Распустил перья, фазан».

– Хорошо. – Он с деланной отстраненностью посмотрел на часы. – Завтра открывается всемирный форум выпускников Эм-би-эй в «Марриоте». Пару дней я буду занят. Оставьте свой телефон, я с вами свяжусь. Если вам действительно… э-э-э… ваша мачеха угрожала, то я все улажу.

– Вы делаете там доклад? – попыталась снова зацепиться за разговор Алла.

– Нет, я один из выпускников. Изучал финансы в Чикаго. Впрочем, раз вы меня разыскивали, наверняка заглянули в Интернет.

Алла хихикнула:

– Да. Курс обучения стоил шестьдесят две тысячи долларов.

– Вы любопытны. Мне оплачивала учебу фирма. – Каха нахмурился. Сколько еще разной шелупони елозит по Сети и отслеживает его передвижение по жизни? Что все-таки хочет от него эта девочка? Угроза расправы – это пустое, предлог. Надо ее пробить.

– Вам там понравилось? – не сдавалась Алла.

– Понравилось? Это была учеба, а не отдых, – сухо заметил Каха, но тут же смягчился. – Ну, сама школа напоминает Хогвартс, замок в готическом стиле. Кстати, а как вы относитесь к футболу? – неожиданно сменил он тему; было видно, что об Америке разговаривать не хотел – Алла только собралась похвастаться, что у нее мама в Штатах, как перед ее носом выскочил футбол.

– Отлично! Папа болеет за «Спартак», – с деланным энтузиазмом, не очень уверенно соврала Алла. За «Спартак» болел Илья.

– Хотите пойти на финал Кубка России? Двадцать девятого?

– Еще бы! Я никогда не была на футболе! – сразу отозвалась Алла, даже не спросив, кто вышел в этот самый финал, – надеялась, что Каха примет это за осведомленность.