Дневник дьявола - [3]
Тогда, в Руанде, я неправильно оценил ситуацию. Черные вытаращили глаза, увидев, как я жгу деньги. Может, они думали, что смогут их сожрать? Да, я тоже помню ту историю. Он поспорил с собой о какой-то ерунде и проиграл. На виду у нескольких десятков беженцев он сжег всю нашу наличность. Африканской деревне таких денег хватило бы года на два.
За год до встречи с этим человеком я побывал в Польше. Снимок, который я там сделал, опубликовали в «Ду» [1]. Вообще-то все произошло случайно. В августе я приехал в Гданьск. Следуя за толпой, дошел до верфи имени Ленина. В воротах показался человек с пышными усами, которого несли на руках какие-то мужчины. Меня сильно толкнули, когда я по-русски спросил, что происходит. Сначала я подумал, что они несут труп, забрался на дерево и сфотографировал эту сцену. Все радовались, а мужчина на руках уже не напоминал покойника. Он даже не выглядел испуганным. Просто человек, плывущий по морю человеческих голов, словно лодка.
Валенсу наверняка арестуют. Я должен это снять. Та к писал он год спустя. Однако в тот раз он так ничего и не сфотографировал, да и я ему не особенно пригодился, хотя изо всех сил старался произвести на него впечатление своим знанием этого региона.
Кем же был Адриан Фишман, когда я познакомился с ним? Он был легендой. Помните снимок, на котором занимаются сексом Андреас Бохманн и Георг Вентцль, два палача «Баадер-Майнхофф» [2], на которых власти объявили настоящую охоту и которых ненавидели сильнее, чем саму великую Ульрику? Изогнувшись, Андреас стоит на коленях на краю кровати. Ее голова запрокинута, она кричит в экстазе. Нерезкие, разметавшиеся волосы закрывают половину кадра. Вентцль стоит за ней, его бедра подались вперед, глаза полуприкрыты, а язык слегка высунут. Фотографии черно-белые, размытые, неконтрастные. На напряженных мышцах — безупречно ровные тени. Художественное изображение животной страсти. Наконец-то они согласились! Тот ирландец был страшно подозрителен. Но самое главное — он все же устроил эту встречу. Двое, завязав мне глаза, возили меня по всему городу. Полночи в кромешной темноте. Зато явились и он, и она. Их лица были закрыты чулками.
— Что вы хотите?
— Снимите маски. — Они без колебаний сделали это. Я всматривался в лица убийц. Они были прекрасны. — И покажите, как вы трахаетесь…
Мир словно обезумел. За право на публикацию снимков предлагали бешеные деньги. Не выдержали даже «Тайм» и «Вашингтон пост». Разумеется, завистники твердили, что фотографии сфабрикованы. Фишман дважды подавал в суд и оба раза выигрывал. Личности людей на снимках подтвердили несколько анонимных офицеров ФБЗК [3] и полиции. Ко мне наведались двое. Хорошо, что мне не страшны кошмары (пока я только замечу, что он лжет, а дальнейшее содержание этой книги подтвердит мои слова). Я вышвырнул их за дверь. Ха-ха. Вот теперь у них начались проблемы. Два террориста, за которыми охотится весь мир. А с некоторых пор — и вожделеет. В течение следующих нескольких лет нас часто навещали говорившие с иностранным акцентом сотрудники различных спецслужб. Я всегда докладывал ему о таких визитах. Фишман шутил, что если мне когда-нибудь вскружит голову женщина — «ну, ты понимаешь, необыкновенная, словно фея из сказки» — разговаривающая без акцента, то я должен быть начеку: это может быть только «Моссад».
А вот фотография из Чили. Пиночет приходит к власти, хунта объявляет, что судьба страны находится в руках военных. После похорон Неруды террор усиливается, исчезают люди, солдаты Пиночета жестоки и беспощадны, они верят в своего капитана и в угрозу со стороны марксизма. Я нигде не нашел даже намека на то, каким образом Фишман мог попасть в окрестности концлагеря Писагуа. Солдафон протянул мне руку. Я отказался и без посторонней помощи вскочил в кузов грузовика. Опустился на лавку рядом с ним. Машина тронулась. Под моими ботинками виднелась чья-то голова. Сумку я положил на связанную женщину. Ступая по спинам людей, испытываешь интересные ощущения. Ты словно идешь по воде. Взглядом он спросил солдата в нацистском шлеме, можно ли его сфотографировать. Просьба подкреплялась купюрой. Тот согласился, при условии, что Фишман не будет снимать лежащих внизу заключенных, связанных словно скот. Глупец! В «рыбий глаз» [4]я видел не только его, но и дно кузова. Открытый, без брезентового тента, грузовик. Закругляющаяся линия горизонта. Надутый, словно индюк, охранник улыбается в объектив, стоя на поверженном человеке. На дне больше десятка тел, их руки связаны за спиной. Для создания такой композиции ему пришлось наступить на кого-то. В Германии самый большой резонанс вызвал шлем, стилизованный под каску солдата вермахта. Подумать только, из-за одного-единственного человека разгорелась бессмысленная общенациональная дискуссия о том, должны ли мы чувствовать себя виновными!