Дневник доктора Финлея - [114]

– Боюсь, на этот раз со мной все кончено, дружок, – прошептал он; не в силах ответить, Хислоп яростно замотал головой, но Камерон продолжал: – Я рад оставить практику тебе. Она в довольно приличном состоянии. Ты хорошо справишься – да, может быть, даже лучше, чем я. Если уж на то пошло, я хотел бы, чтобы ты знал, парень, что я любил тебя как сына.

Слезы катились из глаз Хислопа, все его тело сотрясали рыдания.

В комнате надолго воцарилась тишина. Затем, словно прежнее чувство юмора еще не совсем покинуло его, Камерон прищурился и посмотрел на Хислопа:

– Забавно думать, что я это от Карри подхватил. – Он сделал паузу, чтобы продышаться. – Но имей в виду, дружок, это того стоило. Ухожу счастливым, с сознанием того, что я наложил под дверь Снодди.

При этих столь характерных для Камерона словах что-то щелкнуло в мозгу Хислопа. Это было ниспосланное небом вдохновение. Справившись со своими эмоциями, он посмотрел на Кэмерона.

– В том-то и беда, – заявил он, – что вам не удалось покончить со Снодди.

– Что? – прошептал Камерон. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду?!

Хислоп покачал головой.

– Увы, – повторил он, – в том-то и беда, что нет. Только вы слегли, как семья Карри вызвала Снодди. В общем, он украл их у нас навсегда. Да еще хвастается этим по всему городу.

В глазах Камерона загорелся странный огонек.

– Ты хочешь сказать, – пробормотал он, – Снодди хвастается, что уделал меня?

– Именно, – с тайной надеждой, которая росла в его груди, ответил Хислоп.

Камерон подобрался. Свет в померкших было глазах стал ярче, в пациенте проснулся старый боевой дух.

– Это правда? – спросил он. – Ну-ка, подай мне каши. Я, пожалуй, отужинаю.

Хислоп трепетал от ликования и тревоги, когда взял миску с кашей, от которой Камерон отказывался весь день, и стал с ложки кормить больного. Поев, Камерон в раздражении прохрипел:

– Тоже мне, еда! Принеси-ка наваристого говяжьего бульона.

Он выпил весь бульон. Затем принял лекарство, от которого прежде раздраженно отмахивался. Казалось, к нему возвращаются силы и воля.

Больше он ничего не сказал и погрузился в глубокий сон. Строго и сосредоточенно Хислоп наблюдал за спящим человеком. Минуты шли и сливались в часы, а затем произошло, казалось бы, нечто незначительное – на лбу Камерона выступили капельки пота. Но для Хислопа это было отнюдь не незначительным. Он готов был закричать от радости. Он проверил у Камерона пульс – теперь не такой частый и более наполненный, измерил температуру – она упала до нормы.

Это означало кризис. Камерон был спасен!

На следующее утро Камерон проснулся окрепшим и заорал, хотя и не так уж громко, требуя еды. Пока он пил бульон, сваренный из передней голяшки, внезапно на городской колокольне зазвонили колокола.

– Что это? – спросил Камерон. – Какой-то идиот женится?

– Нет, – ответил Хислоп, – эти колокола для вас.

Так оно и было. Получив известие о том, что Камерон будет жить, ликующие горожане в знак благодарности и огромного уважения к старому доктору ударили в колокола!

Но в сердце Камерона не было удовлетворения, одна лишь яростная решимость.

– Подождите, я еще доберусь до этого Снодди! – бормотал он. – Я задам ему такие колокола…

Выздоровление Камерона было быстрым. Через три недели он спустился по лестнице.

Там, в гостиной, он принимал посетителей. Все его друзья приходили с поздравлениями. Когда часы пробили пять, вошел еще один человек и направился к старому доктору, чтобы пожать ему руку. Хислоп перестал улыбаться, потому что этим человеком был Нил Карри.

– Отлично! – добродушно воскликнул Карри, обращаясь к Камерону. – Я рад, что ты, как и я, накрутил хвост дьяволу. – Затем, повернувшись с благодарностью к Хислопу, добавил: – Мы с тобой должны сказать спасибо этому молодому человеку. Он вытащил нас обоих.

В сильном гневе Камерон смерил Карри взглядом.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?! – взревел он. – И какой теперь ты мне друг? Разве ты не позвал Снодди, как только я слег?

– Снодди?! – в ужасе воскликнул Карри. – Что ты имеешь в виду, дубина, и за кого ты меня принимаешь? Именно Хислоп лечил меня от начала и до конца – с перерывами на то, чтобы возиться с тобой.

Камерон выглядел озадаченным.

– Будь я проклят! – наконец воскликнул он.

Затем, когда до него дошло, какую стратегию избрал Хислоп, Камерон неловко рассмеялся, и глаза его подозрительно повлажнели.

– Ну, – кротко сказал он, – полагаю, что у этого существа, у Снодди, все же есть какие-то достоинства.

Больше эта тема не поднималась.

То, что не купишь за деньги

Юридические документы, допускающие Финлея Хислопа к равноправному партнерству с доктором Камероном, были подготовлены, и Хислоп, преисполненный искренней благодарности к вспыльчивому, но добросердечному старому доктору, представлял свое будущее в радужных тонах и готов был отдавать всего себя избранному делу.

Часто, оглядываясь назад, он видел себя таким, каким приехал в Ливенфорд, – нескладным юношей, только что окончившим университет, болезненно осознающим свои недостатки, чего бы они ни касались – манер, гардероба или медицинских навыков. И хотя у него не было гордыни, он обладал явным чувством собственного достоинства. В традиционной шотландской манере, он «улучшил себя», но мало изменился. Он остался тем же самым – спокойным и неразговорчивым, пожалуй, немного упрямым, но его можно было легко растрогать, воодушевить на что-то большое, и он ненавидел всяческое лицемерие.