Дневник для Стеллы - [259]

24 мая Гарли становится пэром и получает титул графа Оксфорда, через несколько дней его назначают лордом-казначеем, а некоторое время спустя он получает Подвязку, в то время как его сопернику приходится довольствоваться лишь титулом виконта Болинброка. В конце мая 1711 г. граф Оксфорд оглашает свой спасительный финансовый проект: он предлагает создать акционерную Компанию Южных морей; ее пайщиками станут в первую очередь те, кто ссудил государству крупные суммы. Весь многомиллионный долг казны будет теперь передан этой компании на условиях выплаты пайщикам шести процентов прибыли и с обещанием, что после заключения мира этой компании будет передано монопольное право на торговлю рабами в Южной Америке, чем и будет возмещен с лихвой весь долг. Палата общин ликует, Гарли в зените славы. Свифт счастлив за своего патрона и пишет об этом в патетическом тоне. Одновременно он спешит добыть своему приятелю Стрэтфорду место одного из управляющих этой компанией. Недавно он с помощью Стрэтфорда вложил и не без выгоды кругленькую сумму в акции Английского банка, теперь с помощью того же Стрэтфорда он вкладывает эти деньги в акции новой компании. Оно и неудивительно — ведь Английский банк находится в руках этих бессовестных торгашей-вигов, а Компания Южных морей — детище тори, помышляющих лишь о том, чтобы вызволить отечество из затруднительного положения. Но для того, чтобы проект Гарли осуществился, необходим мир.

В апреле 1711 г. французы после долгих тайных переговоров прислали, наконец, письменный официальный документ, где излагали условия мира; среди прочего они настаивали на том, что Испания должна принадлежать внуку французского короля — Филиппу. Но как же тогда быть с основным требованием союзников: никакого мира без Испании, то есть без отхода Испании к брату австрийского императора? И тут судьба подносит кабинету тори подарок — умирает австрийский император, и корона переходит к его брату, тому самому, которого прочат на испанский престол, и, следовательно, теперь вновь нарушится равновесие сил в Европе, но уже в пользу австрийского дома. Так основной козырь вигов был выбит у них из рук, и можно было ускорить подготовку мира. Теперь инициатива переходит в руки Болинброка, он понимает, что это для него единственная возможность затмить ненавистного соперника. А Свифт, только в начале июня 1711 г. закончивший издание «Экзаминера», приступает к новому ответственному делу: он должен обосновать методы ведения мирных переговоров, избранные Болинброком. И разве мысль, что от его искусства и аргументов будет в немалой степени зависеть такое великое событие, как прекращение многолетней изнурительной войны, не достойная награда, искупающая все разочарования и труды, которыми были заполнены недели и месяцы его пребывания в Лондоне?

Свифт приступил к работе над памфлетом «Поведение союзников», по-видимому, в июле, но держит это пока в тайне; лишь время от времени он пишет в «Дневнике», что мир — это «единственное, что может нас спасти». Под словом «нас» он в первую очередь имеет в виду не Англию, а кабинет тори, охваченный распрей двух своих лидеров, каждый из которых старается теперь перетянуть на свою сторону и великого публициста своей партии. Об этом особенно печется Болинброк: он везет Свифта в свое поместье Баклбери, и, когда гость отправляется почивать, его провожают в отведенную ему комнату не слуга, а сам государственный секретарь и его жена, ведущая свой род от легендарного Джека из Ньюбери. Оно и неудивительно: Болинброку было необходимо, чтобы автор будущего памфлета верил ему, верил, что Болинброк ничего от него не утаил и ничем предосудительным себя не запятнал. И Свифт, польщенный таким обхождением, верил несколько больше, чем следовало. Он едва ли подозревал, как далеко зашел Болинброк, чтобы заключить мир как можно скорее и притом с наибольшей для Англии выгодой.

Свифт не знал (такого мнения, во всяком случае, придерживается большинство исследователей), что Болинброк вел переговоры не только с Версалем, но и с двором в Сен-Жермене, где жил претендент на английскую корону из рода изгнанных Стюартов. Оксфорд тоже поддерживал с ним сношения, но не так рьяно. И это происходило как раз в то время, когда Свифт в своих памфлетах винил вигов в тайных умыслах возвратить корону претенденту. Поистине — с больной головы на здоровую! У вигов было много грехов за душой, но в этом отношении они были вполне невинны. Кроме разве лорда Сомерса и, конечно же, герцога Мальборо, который, поддерживая постоянную связь с ганноверским курфюрстом — законным наследником английского престола в случае смерти Анны — и обещая с оружием в руках защищать его права, одновременно просил прощения у претендента за свое прежнее отступничество от его отца — короля Иакова II Стюарта. На всякий случай. Мало ли как может повернуться дело.

Всю осень Свифт трудился, не покладая рук («у меня сейчас бешеная спешка»); тайные переговоры Болинброка за спиной союзников шли к финалу, в октябре 1711 г. соглашение между Англией и Францией было в основном достигнуто. Для отвода глаз обнародовали некоторые условия предварительного соглашения, составленные в самых общих словах, предусмотрительно умолчав о конкретных преимуществах, полученных Англией. Виги были в ярости. Ганноверский курфюрст отвергал заключение мира без Испании, и его посол направил гневную ноту протеста. Желая в такой ситуации во что бы то ни стало добиться успеха, Болинброк шел все далее по пути еще большего сближения с Францией и Стюартом. Свифту необходимо было во что бы то ни стало поспеть со своим памфлетом к открытию парламента. 8 ноября, например, он с утра и до вечера вместе с Болинброком вносит исправления в рукопись, предварительно прочитанную государственным секретарем. 27 ноября памфлет Свифта «Поведение союзников» выходит из печати. Он производит впечатление разорвавшейся бомбы. Повсюду, в кофейнях и гостиных только и разговоров, что о нем. Всеобщее нетерпение достигает предела.