Дневник дикаря - [4]

Мои потуги разобраться с устройством прервало знакомое попискивание дроида. Может, того же самого, а может, однотипного с ним. Нетерпеливо помаргивая светодиодом, он дождался, когда я его замечу и пошелестел по коридору. Надеюсь, он ведет меня не к утилизатору, куда решили спихнуть дикаря, настолько тупого, что не способен разобраться с примитивным устройством?

Нет, дроид привел меня обратно в медсекцию. Хмурый и чем-то озабоченный док приказал мне сесть в что-то похожее на кресло-переросток с колпаком над головой. В детстве, помню, мама ходила в парикмахерскую делать завивку, там тоже были кресла с большими ведроподобными сушилками. Вот почти такая же опустилась мне на голову, стоило усесться на указанное место. И все, вырубило меня, словно выключателем кто щелкнул. Очнулся, впрочем, довольно быстро. Док сидел напротив меня и что-то делал с прибором, похожим на увеличенную версию моего наручного прибора, только без ремешков.

- Очнулся, уникум?

- Эээ... Да. А почему уникум?

- Впервые на моей практике - а я, чтоб ты знал, практикую уже более ста лет - встречаю случай, когда мнемодост сбоит на внедрении простейших знаний. Уникальный случай, учитывая, что ранее аналогичные случаи фиксировались лишь у тех, у кого был поврежден мозг, а у тебя капсула ничего подобного не выявила. И знания внедряются как-то выборочно. Полезай-ка ты в диагност, парень, - док кивнул в сторону аппарата, крышка которого начала приподниматься. - Попробуем поглубже покопаться в твоих мозгах.

***

Копание заняло гораздо больше времени, чем предполагалось изначально. Док Бун и его ассистентка Вия, видимо, нашли себе развлечение на все время полета в гипере, экспериментируя на мне и пробуя различные обучающие мнемограммы. Док для этого даже переворошил все архивные, скопившиеся за много лет. Ни к каким определенным выводам он так и не пришел, но эмпирическим путем было установлено, что мой мозг, оказавшийся совершенно неповрежденным, кстати, с легкостью воспринимал довольно объемные мнемограммы, касающиеся техники безопасности при эксплуатации целого ряда бортовых систем или даже правила борьбы за живучесть корабля, но притом сбоил и отказывался воспринимать ряд базовых, таких как обращение с бытовыми приборами. В итоге мне не надо было объяснять теперь, как одевать и пользоваться скафандром, причем не простым аварийным, но даже тяжелым ремонтным, но вот тот простенький коммуникатор мне пришлось осваивать под руководством Вии. Все оказалось просто и сложно одновременно. Для его активации оказалось достаточно прижать палец к средней выемке на узкой стороне корпуса, той, что с тонким отверстием. Последовал почти неощутимый укол в палец, это коммуникатор провел забор образца ДНК владельца. Теперь этим прибором мог пользоваться только я. Что я и делал в перерывах между мнемодостом и диагностом. После того нагоняя, полученного от старпома, приславшего ему на нейросеть видео, как прошедший начальное обучение на мнемодосте дикий стоит в коридоре и тупо наощупь пытается разобраться с устройством коммуникатора, док реально взялся выяснить как причины, так и границы возможных ограничений в мнемообучении меня, болезного. Док Бун вообще оказался весьма азартным старичком, хотя и выглядел лет на пятьдесят земных. Но медицина шагнула далеко вперед, в чем я смог убедиться на собственном опыте. Ведь по словам дока я практически умер тогда, в криокапсуле корабля работорговцев. Шансы вытянуть меня были минимальны и только опыт, упорство и азарт дока, не пожелавшего отдавать Бездне еще одного пациента, переломили ситуацию. Так что как только заработаю что-то - обязательно ему проставлюсь. О чем ему и сообщил. На что док тут же предложил сделать запись 'под протокол', это такая функция у действующей нейросети. У дока действующей. Я пока без нее, но среди всего того объема мнемограмм, которые док, эксперимента ради, заливал в меня, нашлась и пусть устаревшая, но вполне хорошо усвоенная, касавшаяся нейросетей и имплантов предыдущих поколений. Она многое мне объяснила не только о самих нейросетях и имплантах, но также и правилах их классификации, условиях хранения и перевозки, даже утилизации. Ну да, мнемограмма предназначалась для работников отделений 'Нейросети' и только Бездна знает, какими путями попала на борт судна-спасателя 'Дейел'.

В перерывах между беседами с доком и апробацией его новых идей на мне, я проводил время либо в выделенной для меня каюте, либо в тренажерном зале корабля. 'Дейел' вообще был довольно крупным кораблем, изначально построенным в качестве флотского десантного транспорта, потому изначально имел аж две жилых палубы, два грузовых трюма, сорок двадцатиместных десантных капсул и две разнесенных полетных палубы, на которых, при желании, можно было разместить дюжину десантных ботов. 'Оруса' приобрела слегка потрепанный временем и эксплуатацией транспорт шесть лет назад, переименовала в 'Дейел' и переоборудовало в судно-спасатель. Корабль утратил палубу с десантными капсулами, количество кубриков для десанта было сильно сокращено, но полетные палубы остались в неприкосновенности, а на освободившееся место встали ремонтные и складские модули, на бортах появились выдвижные захваты и манипуляторы. Медсекция корабля поменяла свою устаревшую начинку на более совершенную и даже чуть приросла объемом за счет жилой палубы, все равно для имевшегося экипажа та была избыточной. Вот в одну из пустующих и законсервированных ранее кают меня и поместили. Сказать про нее практически нечего, производившие модернизацию корабля обошли ее вниманием и она осталась аскетично-утилитарной, как и было задумано еще при постройке корабля. Площадь метров семь, объем около семнадцати кубометров, две складывающиеся койки с одной стороны, одна над другой, напротив закрывающиеся сдвижными створками ниши в роли шкафа, откидной столик и два откидных же сиденья, санблок, бортовой терминал. Все. Никаких иллюминаторов нет. Их, похоже, вообще нигде на корабле нет, во всяком случае, я их не видел. Но на монитор терминала в каюте можно вывести изображение с наружной камеры.