Дневник дерзаний и тревог - [36]

Шрифт
Интервал

Противоречия в умонастроении эпохи, обнаружившиеся еще в начале века, усиленные мировой войной и революцией, скудными условиями существования, при этом с невероятно светлыми мечтами о грядущем, Русский авангард выразил на своем особом, вновь созданном языке, достигая почти классичности, как Пикассо.

Трудно сказать, чего здесь больше - панморализма или панэстетизма? Впрочем, тут воочию видно, как крайности сходятся, отрицая друг друга, когда острое неприятие действительности (исторически конкретной) разрушительно влияет на предмет искусства, и он искривляется, рассыпается на осколки, плоскости, линии, напоминающие археологические находки древности.

Несмотря на величайшие катаклизмы, связь времен, ход народной жизни, развитие культуры не прерывались, наоборот, разрез природы, пласты истории и культуры, увиденные как бы в единый миг, несли всю правду об истории, о природе человеческой, о цивилизации с древнейших времен до далекого будущего.

Вообще создается впечатление, что XX век, особенно в первую треть, пребывал в искривленном пространстве под воздействием неких неведомых сил. И вот эту загадку человеческой природы и истории константирует авангард, который представляет по сути предупреждение о кризисном состоянии мира, апокалипсисе всех моральных установлений, когда мир предстает, как груда форм, излом линий и лоскутность цвета. Чистый эстетизм, последнее убежище для человеческого духа.

Многие думают, что Булгаков выступил против советской действительности и подверг ее критике, поэтому, в частности, его роман не был опубликован в свое время. Это неверно. Разумеется, Булгаков многое не принимал в действительности 20-30-х годов, в которой было много уродливого, смешного и трагического. Он называет это "кавардак", как Гоголь и Достоевский в свое время - первые проявления капитализма в России - называли не иначе, как "беспорядок". Неудивительно, ведь во многих произведениях Булгакова отразилось, как в зеркале, время нэпа, по сути, наше время, с поворотом вспять.

Должно признать, что роман "Мастер и Маргарита" и поныне, несмотря на популярность среди читателей, не понят по существу, что показывает его экранизация. На первый взгляд, все хорошо. Владимир Бортко как продюсер, сценарист и режиссер-постановщик проявляет бережное отношение к тексту романа, известному всем, и выходит скучновато.

Со времени создания романа прошло много времени, проделки Воланда и его свиты ныне, после самой причудливой фантастики Голливуда, не воспринимаются, как нечто чудесное, странно, что режиссер не учел этого. Сценарий - это всего лишь отрывки из романа, длинные диалоги приводятся буквально, что порождает скуку. Все камерно, как на сцене маленького театра.

Казалось бы, первые кадры должны зафиксировать пространство фильма - от исторического прошлого до библейских времен, хотя бы видом Москвы на закате, с явлением Воланда в небесах. Переход от сценок в Москве в древность тоже могло быть обыграно чисто кинематографически - не рассказом Воланда, а его взглядом, пронзающим время и пространство, - странно, что режиссер пренебрег поэтикой современного кинематографа.

Не знаю, для поклонников Кирилла Лаврова и Олега Басилашвили может быть приятно их увидеть в роли Пилата и Воланда, но стариками они не могли быть. Воланду лет 40, отмечается в романе; разумеется, Сатана может предстать и в виде старца, но тем не менее он должен производить трепет.

То, что в романе герой появляется далеко не сразу, а героиня еще позже, возможно, имеет смысл, ибо основные события не с ними связаны, но в телесериале было очень кстати начать именно с квартиры Мастера в подвале в ходе его работы над романом "Понтий Пилат", с его знакомства с Маргаритой, - завязка трагедии, с явлением Сатаны с его фантасмагорией и т.д.

Масса упущенных средств и приемов современного кинематографа. Можно подумать, фильм снят тогда же, когда был написан роман. Вероятно, таков замысел режиссера, но фильм лишился зрелищности и силы впечатления. Первые три серии ничего не определяют для дальнейших событий. Реконструкция эпохи, отраженной в романе, это хорошо для исторического произведения, но "Мастер и Маргарита" по жанру фантастика и миф, по представлению писателя, мистический роман, то есть философский, что требует адекватного кинематографического решения.

Современные реалии для писателя - это нечто досадное, кавардак. Художник занят поиском выхода, перспективы как в житейском, так и в творческом плане. Из-за театральной цензуры его пьесы не идут на сцене. Драматург готов поступить хоть в статисты. Или уехать за границу? Но русский писатель должен жить в России, считал Булгаков. Ситуация трагическая. Телефонный звонок Сталина не меняет положения Булгакова, он лишь получил работу в театре. И в этих условиях он задумывает роман, по-видимому, о Христе, это историческая часть, с явлением Сатаны в Москве, это современная часть, - с сознанием, что роман его не будет опубликован при его жизни.

Замысел романа показывает, что мысль Булгакова, помимо его жизненных и творческих проблем и жизни в СССР, идет в русле исканий и творчества крупнейших писателей Запада, а форма романа, разорванная, усеченная, разностильная, и содержание вплоть до библейских времен говорят о том, что перед нами модернистское произведение, по сути, как и создания Андрея Платонова и Павла Филонова.


Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)


Рекомендуем почитать
Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.


Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.


Властители душ

Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.


Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».


Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.


Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.