Дневник черной смерти - [152]

И вернулась с дневником Алехандро. Дрожащими руками открыла ветхую тетрадь, положила ее на колени. Алекс стонал и корчился от боли, а она читала страницу за страницей, разворачивая перед ним жизнь, которую он вел когда-то, и надеясь, что не опоздала. Она не знала, слышит ли он ее, и если да, то понимает ли.

Незадолго до рассвета Алекс на какое-то время пришел в сознание. Джейни обняла дрожащего мальчика, и он прошептал ей в ухо:

— Кто такая Кэт?

Она улыбнулась ему, надеясь, что он не видит ее слез.

— Кто-то, кого ты когда-нибудь будешь очень сильно любить.

«Господи, пожалуйста… — подумала она, но потом остановила себя. — Нет. Да будет воля Твоя».

Глава 33

Джеффри Чосер трудился над неподатливой строчкой поэмы, когда в дверь неожиданно постучали. Он открыл ее и увидел своего товарища-пажа, совсем молоденького, только что поступившего в обучение; тот протягивал ему конверт.

— От вашего банкира в Лондоне.

Чосер смутился, поскольку таких знакомых у него не было, но тем не менее с благодарностью взял письмо. Когда парнишка ушел, он проверил печать и обнаружил на ней герб хорошо известного лондонского банкира.

— Ну, — сказал он, вскрывая письмо, — может, у меня где-то обнаружился анонимный покровитель…

В письме, однако, не было совета, как поймать судьбу за хвост; зато оно содержало то, чего он страстно желал даже больше.

«Мой дорогой Джеффри,

не сомневаюсь, вы хотели бы знать, что стало с нами; я расскажу, что смогу, не говоря ничего лишнего. Нас заверили, что человек, который переправит вам это письмо, очень осторожен, поскольку представляет интересы высокопоставленных клиентов, один из которых проживает в Париже.

Вы уже наверняка знаете, что сэр Джон Шандос вернулся в Виндзор без нас — разве что благодаря какой-то прихоти судьбы вы уже покинули это ужасное место и потому не осведомлены о его интригах. Славный рыцарь догнал нас в деревне под названием Эйам, далеко на севере, где мы прятались в надежде сбить с толку своих преследователей. С ним был Бенуа; о том, что произошло с моим женихом, я не могу рассказать здесь из опасения, что когда-нибудь это может обернуться против меня. Скажу лишь, что его постигла судьба, которой он заслуживал».

Дальше шли детали того, что произошло в Эйаме; Чосер лишь бегло проглядел их.

«Сбежав от Шандоса, мы долго скакали на юг и на равнине Солсбери наткнулись на пилигримов, направляющихся в Кентербери. Мы собирались добраться до Саутгемптона, но один из этих путешественников рассказал нам, что отплыть оттуда будет нелегко, поскольку корабли в основном возят грузы, и если нас заметят на борту, это может вызвать нежелательный интерес. И хотя мы опасались ехать в Дувр, южные порты пугали нас еще больше. В конце концов мы решили, что разумнее продолжить путь вместе с этими людьми, поскольку в большой группе легче затеряться. Свою историю мы, конечно, им не рассказывали, сообщили лишь, что мы отец и дочь, возвращаемся домой во Францию после того, как некоторое время гостили у своих английских родственников. Это в большой степени соответствовало действительности, и дальнейших расспросов не последовало.

Наши спутники оказались очень приветливыми, интересными людьми. Среди них были священник, монахиня, мельник, судья, плотник и разные другие. Путешествовали с нами и женщины, одна в особенности примечательная, крупная и в объеме, и по свойствам своей личности. Ей была присуща какая-то необычайная мудрость, и в то же время она всегда умела меня рассмешить. По любому предмету у нее имелось свое, совершенно особенное мнение, и она охотно, без всякого поощрения, их высказывала. Также в этой компании был пожилой рыцарь, мягкий, спокойный человек. Его последним желанием в жизни было помолиться в кафедральном соборе за душу дочери, совсем недавно отошедшую к Богу. Добрый и внимательный, временами он, казалось, совсем падал духом, а если его расспрашивали о гибели дочери, погружался в глубокую печаль и не замечал ничего, что происходило вокруг.

Наше путешествие протекало без каких-либо заметных событий и, даже можно сказать, хорошо. Эти люди, со всеми их радостями, горестями и самыми разными взглядами, скрашивали нам тяготы долгой поездки. Я всегда буду помнить их и те истории, которые они рассказывали, чтобы развлечь и поддержать друг друга.

Я никогда не видела своего отца таким оживленным и счастливым, как в этой части нашего путешествия. Во Франции его ждала дама сердца, и с каждым днем, приближающим нас к концу пути, лицо его все больше прояснялось. В Кентербери мы с грустью простились с нашими общительными спутниками и поскакали в Дувр.

Однако прежде чем покинуть Кентербери, мы нашли могилу леди Адели де Троксвуд, фрейлины моей сестры в те времена, когда она была моложе, чем я сейчас».

Чосер мысленно вернулся в дни бала-маскарада, когда в лесу под Чаринг-Кросс ему явился призрак женщины. Может, это была она?

— Долго же ты выжидала, прежде чем объявиться, — прошептал он.

«Эта добрая леди была возлюбленной père, когда он еще жил в Англии, а для меня больше чем другом; это она вместе с ним ухаживала за мной, когда я заболела чумой, и это она защищала меня от гнева сестры. Он горько плакал, стоя у ее могилы, и я не находила слов, чтобы утешить его. Однако позже, когда мы покинули Кентербери, он выглядел более спокойным и мирным, как будто с его души сняли тяжкую ношу.