Дневник безумной невесты - [51]

Мэнди. Если под «лучшим» ты понимаешь перспективу состариться в одиночестве, тогда да.

Я. Он обозвал меня ходячей катастрофой.

Мэнди. Это был аффект. Порыв страсти. Он ведь наполовину грек?

Я. Нет.

Мэнди. Ладно, так или иначе, ты поддалась эмоциям. Раздула ссору из небольшой размолвки. Ты любишь его, он — тебя. Только это имеет значение.

Я. Мэнди, ты меня не слушаешь. Это не размолвка! Он назвал меня занудой. Мы скандалили на улице при свете дня.

Мэнди (с дрожью в голосе). Вы ругались на улице? При всех?

Я. Да! Говорю тебе, все кончено! Кон-че-но!

Тут я расплакалась — ничего не могла с собой поделать, а подруга меня обняла.

Мэнди. Ничего не кончено. У меня есть план, как все поправить. Для начала запишем новое сообщение на твой автоответчик. Ты наговоришь его весело, энергично, голосом человека, который часто занимается сексом со случайными партнерами. Если Стивен позвонит, он ударится в панику и немедленно попросит прощения. Не позвонит — попрошу Джона связаться с ним, задать какой-нибудь идиотский вопрос о компьютерах. Джон все разведает, расскажет нам и…

Размякнув душой от дружеских объятий и низкокалорийного мороженого, я внимала вдохновенным речам Мэнди, которая на ходу разрабатывала план воссоединения. Может, план и не сработает, но подружка явно ошиблась с выбором профессии. Ей следовало податься в военные стратеги.

Мэнди. Не беспокойся! Я жизнь положу, но ты у нас пойдешь к алтарю.

4 апреля, 22:00

Проторчав целый день в квартире, я преисполнилась желанием показаться на люди. Войти в контакт с окружающим миром. Вдохнуть загрязненный выхлопами воздух и резкие запахи химчистки. Так что я надела длинное пальто поверх свитера и пошла к газетному киоску. Если моя жизнь остановилась, это не значит, что в мире ничего не происходит.

Даже в десять вечера на улицах было довольно людно. И полно мужчин — повсюду, куда ни глянь. В компании женщин, других мужчин, своей собственной. Они выходили из ресторанов, заглядывали в бар, прогуливали собак, что-то бормотали себе под нос и почесывали яйца. И тогда меня осенило: я могу флиртовать со всеми этими мужчинами! Смело могу сказать, что свободна. Поболтать с кем-нибудь. Даже привести к себе домой. (Не подумайте, что я вожу домой кого попало. По крайней мере, не вожу с окончания колледжа. Еще наскочишь на психа, мечтающего воткнуть в ближнего ножичек. Или трансвестита, который в женском белье выглядит лучше меня.) Черт с ним, со Стивеном! Посмотрим, считает ли кто-то из этих симпатичных молодых людей, что я — ходячая катастрофа.

И когда продавец в газетном киоске уставился на меня, я приосанилась: плечи развернуты, грудь вперед. А потом вспомнила, что сегодня не принимала душ. Вряд ли его очаровал мой вид. Скорее, отвратили сальные сосульки спутанных волос. Или физиономия, блестящая от рыданий и соленой пищи. И только грудь моя опала, а плечи поникли, как я заметила в витрине подборку свадебных журналов.

Я купила «Пиплз» и пошла спать.

5 апреля

Отпросилась еще на один день по болезни. Честно говоря, я действительно чувствую себя больной. Потеряв Стива, я компенсировала утрату жратвой, эквивалентной ему по весу. (Макароны с сыром и гостинцы Мэнди не в счет.) В отличие от худышек, которые, пребывая в депрессии, не могут кушать, я генетически предрасположена к тому, чтобы топить печаль в фондю, сидеть и макать кусочки хлеба в расплавленный сыр.

Для справки: я не мылась сорок восемь часов. И это не ускользнуло от проницательного взгляда Аниты, когда она приехала ко мне — прямо из аэропорта.

Анита. Не мыться тебе не идет.

Я. Это дань гневу. Я — антиневеста. Спасибо, что навестила.

Анита (обнимая меня). Я знала, что ты не одна из этих забитых, задавленных невест. Знала, что рано или поздно ты ударишься в истерику.

Я. Истерику? Разве что чуть-чуть. И не без причины. Он назвал меня занудой.

Анита хихикнула.

Я. Ты чего?

Анита. Да так.

Она достала из чемодана глянцевое фото Бобби Флэкса, того самого тинейджера, чей сингл, записанный на чердаке, взорвал чарты.

Анита. Вот. Подумала, тебя это развеселит.

Бобби нацарапал на обороте снимка красными чернилами: «Люблю тебя, детка».

Анита. Я знаю, сейчас это не решит твои проблемы. Но через четыре года он будет на пике сексуальности. А зубные пластинки снимет уже следующим летом.

Подружка налила нам какого-то дешевого белого вина, которое нашлось в моем холодильнике. Я опять залезла в кровать.

Анита. Итак, хочешь поговорить об этом?

Я. Все очень просто. Я изо всех сил старалась организовать свадьбу. Он ничем мне не помогал, не ценил то, что я делаю, не сочувствовал. Он, видите ли, не думал, что женится на такой женщине! И вообще, я — ходячая катастрофа.

Анита. Гад! А ты что?

Я. Сказала, чтоб убирался ко всем чертям. А потом вернулась домой, начала жрать все подряд и перестала мыться.

Анита. Очень разумно.

Я. Спасибо!

Анита отпила глоточек вина. Было ясно, что она собирается сказать такое, чего я не хотела бы слышать. После двух фальстартов утешительница наконец выдала.

Анита. Не подумай, что я не сочувствую — печально видеть тебя такой расстроенной. Но здравый смысл всегда подсказывал мне, что в браке нет ничего хорошего. Это твердое мое убеждение. Моногамия противоестественна. Мы не должны связывать себя с кем-то навсегда. Большинство женатых людей изменяют своим партнерам.