Дневник Берта - [3]

Сейчас я закончил мой список поцелуев. Если можно назвать списком листок с двумя именами.

Это Санна и Рют. Но у Рют такой маленький рот, что когда её целуешь, можно промазать мимо рта и попасть в ухо.

Глыба утверждает, что девчонки обожают, когда их целуют в уши. Он это делал семь раз + он часто мне напоминает, что у него с Ханной было два дальнобойных поцелуя на последнем классном вечере. Он врёт. Их было всего полтора. Поскольку настоящий дальнобойный поцелуй должен продолжаться две минуты. А Глыба и Ханна целовались только одну минуту и сорок семь секунд. Это не считается.

Дальнобойные поцелуи бывают обычные и опасные. Опасные дальнобойные поцелуи — это когда рот открывается и языки встречаются! Это правда! Вот такая гадость.

Целовать Санну легче, чем целовать Рют. Предположительно у неё более целовальный рот и крепче губные мускулы. И вообще она приятная. А Рют нет. Рют — пара Турлейфу.

Санна предложила однажды попробовать дальнобойный опасный. И дала мне один день на размышление. Я отказался. С этим я хочу немного подождать.

У Глыбы длинный список поцелуев. Но имена в конце списка он придумал. Не существует девчонок, которых зовут Кайса Утка, Бритта Раздватри, Ктоугодно Янссон или Сильвия Лениваялетом.

Представляешь, придёт день, когда я поцелую Ребеку. Ребека из 5-Б. Самое красивое имя в мире. Я планирую, что это будет дальнобойный поцелуй на четыре минуты. Но, естественно, не опасный.

Я спрошу Ребеку, хочет ли она со мной дружить. Тут необходимо найти хорошего курьера, которому можно доверять. Курьера, который не будет спрашивать девчонку, имеет ли он шанс. Хороший курьер должен уметь хорошо вести переговоры.

Курьер — это некрасивый друг, который за тебя спрашивает девчонку.

— Есть ли у Маурица шанс дружить с тобой? — должен спросить курьер.

После этого девчонка должна поставить крестик в записке. В графе ДА, если тебе повезло. В графе НЕТ, если не повезло. А если тебя зовут Мауриц, девчонка может вообще ничего не поставить. Она только посмеётся над именем. Нелегко жить с безобразным именем. Я знаю.

У меня был шанс дружить с Санной. Мы были парой три дня. В этом не было ничего особенного, кроме того, что я одолжил её читательский билет. Но я не взял в библиотеке ни одной книги на её имя.

Глыба дружил одновременно с четырьмя девчонками. С тремя добровольно и с одной принудительно. С Ханной, Луиз и Тиной — добровольно. Но не с Камиллой. Ханна заставила Глыбу дружить с Камиллой. Иначе она рвёт отношения.

Мне достаточно дружить с одной девчонкой. С Ребекой.

Завтра у Глыбы будет след от поцелуя. Его можно заказать у Ирены из шестого. Это стоит одну крону. Я размышляю, не заказать ли и мне. В случае, если Ребека поставит крестик в графе НЕТ. Тогда я покажу ей след от губной помады. Чтобы она поняла, что упустила.

В воскресенье я был в церкви с мамой и бабушкой. Бабушка очень любит Бога, Иисуса и священника.

— Когда чёрт состарился, он стал набожным, — дразнит папа бабушку.

В церкви большие окна. Наверное, для того, чтобы Бог мог проверять, что делается внутри.

В церкви всё красиво и чисто. И всё блестит. Там нельзя разговаривать или аплодировать, если священник что-то хорошо сказал. Но зато можно петь. Церковные песни. Но не хард-рок или кантри.

Интересно, почему одиннадцатилетним мальчишкам всегда попадает смешинка в рот, когда смеяться совершенно запрещено.

Как в церкви в прошлое воскресенье.

Я был не виноват.

Священник очень много жестикулировал. И мне пришла в голову хорошая рифма.

Поп руками так махал,

Что штаны потерял.

Гости разбежались,

Будто чумы испугались.

Может, это и не так уж смешно. Но в прошлое воскресенье это было смешно ужасно. Кстати, мне всё время слышалось, что священник говорил камин вместо аминь.

— Теперь ты не попадёшь на небо, — сердито прошептала бабушка, когда я хихикал больше всего.

— Я не собираюсь на небо. Я собираюсь на каток играть в хоккей.

Потому что такие у меня были планы после мессы.

Интересно, играл ли Иисус в хоккей? Тогда он наверняка был лучшим. Он ведь мог тренироваться даже летом. Когда лёд на озере стаял.

Бог мне кажется добрым дяденькой. Я его никогда не видел. Я представляю его с бородой. Так его, по крайней мере, изображают в учебнике по религии.

Знаешь ли ты, дневник, что я должен считать, сколько шагов между фонарными столбами. Иначе случится что-то неприятное. Я не знаю, что. Но я должен измерять расстояние. Я не решаюсь думать, что может случиться, если я забуду это сделать.

Я слышал одну страшную сплетню. Что Ребека и Глыба дружат. Ребека — сердце — Глыба? Совершенная неправда!

Или всё-таки правда? Может быть, Ребека увидела рокерский автомобиль его папаши и упала в обморок от счастья.

Но так не должно быть! Мне должно быть примерно двадцать семь лет, и у меня должен быть собственный рокерский автомобиль. Тогда я смогу ездить туда и обратно около дома Ребеки и визжать тормозами.

Я часто езжу там на моём велосипеде без заднего крыла и по-хулигански свищу. Это страшновато. Представляешь, если Ребека меня заметит и ПРИГЛАСИТ НА СОК! Представляешь, если кто-то из парней это увидит. Что я вошёл к ней. Представляешь, если я увижу, как Глыба выходит из дома Ребеки…