Дневник Анжелики Пантелеймоновны - [4]

– Ну ладно, мам, – просит Светка. – Иди салаты крошить, а то гости скоро придут.

– Увидишь Барсика, – строго сказала я, – пришлешь его ко мне на кухню салаты дегустировать.

И пошла хозяйствовать. А чего еще делать? Мягкая я сердцем. Стою опять на кухне, настроение какое-то паршивое. И за окном – минус и снега. Апрель, называется. Еще за Петушка немного волнуюсь. Он в гараж с утра пошел, и это по такой погоде. Впрочем, чего волноваться? Что еще мужикам в гараже делать, как не выпивать? Так что не замерзнет. У нас с ним тоже утром чуть скандал не случился. Я его попросила не слишком в гараже нарезываться, так как к Светке гости должны прийти. А Петя так возмутился, стал орать, дескать, когда это он нарезывался в гараже? Я ему сдуру и брякнула, что всегда и нарезывается. Короче, обиделся Петр Степанович, пошел в гараж и так дверью хлопнул, что Барсик с пианины прямо в ведро с грязной водой спланировал во сне. Его потом стирать пришлось, чтобы перед гостями стыдно не было.

Короче, набузолила я салаты, Светка себя наштукатурила до такого состояния, что под тяжестью макияжа еле ходит, накрыли мы с ней стол (это только так называется – «накрыли»; мать носилась с тарелками, а принцесса Светлана полчаса ходила вокруг стола и искала – куда бы засохшую розу приткнуть, как она сказала – для эстетизму) и сели ждать гостей. Я у нее поинтересовалась – а кого мы, собственно, ждем. Оказалось, что должны подойти пять мальчиков, три девочки и какой-то «Череп».

– А это что за зверь? – интересуюсь я. – И какого он пола, если не относится ни к мальчикам, ни к девочкам?

– «Череп», – отвечает Светка, – это крутой байкер из соседней школы. Очень колоритный чувак.

– Золотарем, что ли, работает, – интересуюсь я, – раз калоритный? А ты его приглашать не боишься? Вдруг амбре весь праздник испортит?

– Да ну тебя, мама! – злится Светка. – Что за серость? Он – колоритный! От слова «колор», что значит цвет.

– Светка! – пугаюсь я. – А ты не зря негра к нам в дом пригласила? Черт его знает, как Петя на него отреагирует. Он же из гаража придет под сильным газом. Ты ж понимаешь.

– Какой, нафиг, негр! – орет Светка. – Обычный евразиец!

– Еврей? – спрашиваю я. – А-а-а. Ну тогда – не страшно. Петя евреев уважает, потому что они портвейн не пьют и похмельем по утрам не страдают. У него на заводе есть один рабочий – потомственный еврей. Так Петя говорит, что на весь завод по утрам только он один и работает, пока остальные пивом оттягиваются.

– Мама! – говорит Светка. – Ну сколько можно? «Череп» – обычный парень. Может быть он еврей, хотя по нему этого и не скажешь, но самое главное, что он – байкер!

– Понятно, – говорю. – Байкой торгует. Коммивояжер. Уважаю.

– Все, мам, – отвечает Светка. – Закончили обсуждение моих гостей. Сама все увидишь.

Ну, закончили, так закончили. Я пошла курей в духовку запихивать, а Светка занялась украшением ведер с салатом.

Через полчасика раздался звонок в дверь. Светка побежала открывать, а я в конце коридора затаилась и заняла наблюдательный пост. Сначала пришли двое ребят и одна девушка. Врать не буду, одеты очень прилично, у ребят волосы аккуратно в хвосты собраны, у девушки такая стрижечка аккуратная. Так что мое материнское сердце немного успокоилось. Пошла я на кухню дополнительные закуски настругивать, а Светка гостей у себя в комнате Андрюшей Губиным стала развлекать.

Прошло минут пятнадцать, вдруг эта девушка ко мне на кухню заваливает, просит ватку и крем для снятия макияжа. Я на нее посмотрела – боже мой! Тушь вокруг глаз расплылась, по щекам борозды от слез, короче, не человек, а какая-то ходячая трагедия. Я даже испугалась.

– Что, – говорю, – случилось? Тебя Светка обидела или кто-то из ребят?

– Что вы! – отвечает. – Я просто всегда плачу, когда слышу Андрюшу Губина.

Вот это номер! Надо же, какая чувствительная. У меня, впрочем, тоже всегда сердце жалостливо щемит, когда я этого Губина у Светки на плакатах вижу. Его бы в деревню, на парное молочко и здоровые питания. Глядишь, на человека стал бы похож.

Отмыли мы эту бедолагу, она убежала к Светке заново штукатуриться после ущерба, нанесенного Губиным, тут и остальные гости подошли. Все-таки зря я ворчу на современную молодежь. Такие приятные ребята. Даже цветы не забыли. Светке принесли фикус и гортензию, а мне подарили калы. В смысле – цветы такие. Название у них неприличное, а цветы – вполне даже ничего. Я чуть не прослезилась, когда вдруг вспомнила, что мне Петушок последний раз цветы дарил года два назад на восьмое марта, да и то все окончилось не очень хорошо: так получилось, что ко мне сосед пришел за солью, а в этот момент Петя с цветами и заявился. Нет, вы не подумайте ничего плохого. Я вообще – женщина крайне верная. Это просто Петюнчик мой очень ревнивый. Ладно еще, если бы он купил какие-нибудь ромашки, соседа тогда даже в больницу не пришлось класть, просто йодом помазали бы и все дела. Но Петушка угораздило на розы разориться, так что сосед провалялся все две недели, а я ему тоннами апельсины и яблоки в больницу таскала, чтобы он в суд не подавал.

Слышу, звонок в дверь раздается, а Светка ничего не слышит из-за своей музыки. Пошла я сама гостей встречать, открываю дверь, а там – тот самый коммивояжер. Ну и видок у него! Весь в коже с заклепками, на голове – платок по-бабьи повязан, в ухе – серьга.