Дневник ангела-хранителя - [11]

На бегу я старалась придумать, как заставить этого человека подойти к двери нужного дома и потребовать, чтобы его впустили. И внезапно обнаружила, что неподвижно стою перед ним, а он бежит ко мне. И смотрит прямо на меня.

— Могу я чем-нибудь вам помочь? — спросил доктор, замедлив бег. Он остановился, задыхаясь.

Я огляделась по сторонам. Он что, меня видит? Я быстро взглянула на него, стараясь удержать его внимание и в то же время проверить, что он говорит именно со мной. Я видела окутывавшие его эмоции и мысли, но вместо ленточек, которые иногда появлялись, когда люди разрешали мне проникнуть в их сознание, заметила маленький шнур, который как будто был связан с моей аурой и в то мгновение привел нас обоих в одно и то же мироздание.

Я быстро стряхнула с себя удивление. Время означало жизнь.

— Там ребенок, — поспешно сказала я, показывая на дом Салли и Падрига. — Вы однажды уже спасли ей жизнь. Нужно, чтобы вы снова помогли ей.

Он медленно повернулся и посмотрел на дом. Сделал к нему шаг, потом другой. Я заметила заворачивающую за угол полицейскую машину и ринулась к ней. Доктор Эдвардс не был супергероем, ему требовалась поддержка. Я подбежала к полицейской машине, сунулась в двигатель и, когда водитель увеличил скорость, рванула зажигание. Это сработало. Штуковина застряла, зафырчала и сломалась. Оба полицейских через секунду вылезли из машины.

Доктор Эдвардс порядком перепугался, когда понял, что женщина, только что сообщившая об умирающем ребенке, исчезла. Доктор медленно подошел к дому и постучал в дверь. Никто не отозвался. Он осмотрел улицу, размял поджилки и постучал снова. Я обратила внимание сержанта Миллза, одного из полицейских, которые пытались починить двигатель, на доктора Эдвардса. До сержанта Миллза доходили слухи о проблемах в этом доме, и небогато одетый человек, барабанящий в дверь на рассвете, заставил его заподозрить неладное.

Когда сержант Миллз и сержант Бэнкрофт приблизились к дому, дверь открылась. На дюйм. Из щели повеяло кислым дыханием Падрига, что заставило доктора Эдвардса сделать шаг назад.

— Здравствуйте, — произнес доктор Эдвардс. Он почесал голову, не зная, как продолжить. Падриг уставился на него и издал невнятный звук. Доктор Эдвардс взял себя в руки и добавил: — Меня известили, что здесь есть больной ребенок. Я доктор Эдвардс.

Он вытащил из кармана больничный беджик. Ни он, ни я не знали, как беджик очутился в этом кармане.

Дверь отворилась немного шире.

— Больной ребенок? — переспросил Падриг.

Он знал о ребенке. Скорее всего, она и вправду была больна. Но Падриг не был склонен впускать доктора в дом, однако если он ответит «нет», то у него могут возникнуть проблемы.

Дверь открылась еще шире.

— Наверху. Третья дверь налево. Поторопитесь.

Доктор Эдвардс кивнул и побежал вверх по лестнице. Его немедленно атаковала кислая вонь пота и конопли. В комнате, мимо которой он прошел, шептались два-три человека, все с разными акцентами. Он продолжал идти до тех пор, пока не добрался до детской. Из нее доносилось шарканье нескольких пар тяжелых ног. И детский плач.

Офицеры полиции были у дома, когда Падриг оставил дверь приоткрытой. Сержант Миллз предложил войти. Сержант Бэнкрофт был менее склонен к таким действиям, он считал завтрак куда соблазнительней, а потому настаивал на том, чтобы они подали рапорт о неработающем двигателе. И полицейские, не торопясь, двинулись было прочь.

Доктор Эдвардс распахнул дверь детской. Я последовала туда за ним. То, что он увидел, заставило его громко выругаться.

Сквозь облако дыма он разглядел маленького, запачканного кровью ребенка, привязанного к ножкам стула. Рядом с девочкой — двоих мужчин и стеклянную трубку для курения марихуаны. Голова девочки перекатывалась с плеча на плечо, как яйцо на блюдечке.

Доктор Эдвардс, человек, любивший гольф, молчание и ленивые воскресные дни, внезапно, сам того не ожидая, ринулся к девочке, царапая стул, чтобы ее освободить. Но не успел он этого сделать, как кулак украинца с пальцами, украшенными перстнями, угодил ему в висок.

— Что там такое?

На улице сержант Миллз вытащил пистолет и двинулся обратно к двери. Сержант Бэнкрофт вздохнул и нехотя вынул из кобуры свой пистолет. Он был должен сержанту Миллзу пять фунтов. В любое другое время он настоял бы на своем и отправился бы есть пирог.

— Полиция! Откройте, или мы применим силу!

Прошло несколько секунд. Еще одно предупреждение сержанта Миллза. А потом — я всеми силами старалась сделать так, чтобы это произошло, — короткий, пронзительный визг сорвался с губ Марго.

Сержант Бэнкрофт ворвался внутрь первым.

Именно сержант Бэнкрофт обнаружил наверху комнату, набитую мужчинами с запавшими глазами и женщинами в кишащей блохами одежде. Все они что-то поглощали из картонных коробок. Внезапно посредственный школьный французский прорвал шлюзы его памяти, и сержант понял, что говорит ему женщина под диваном: они иммигранты, которых, по существу, держит в заложниках человек, только что выбравшийся через окно в ванной. Что они хотят домой.

Именно сержант Миллз помог доктору Эдвардсу в его сражении в детской. Сержант достал пистолет и выстрелил в мужчину, который пытался с ножом в руке напасть на другого, лежащего на койке.