Дневник 2006–2011 - [19]

2007

Январь

Встречал новый год с О… Она развелась с мужем, мы выпили все его дорогие вина. В новогоднюю ночь мне приснилось, что я французский писатель Эмиль Золя, присутствующий на вскрытии трупа Французской республики.

6 января

Недавно вышел из дома, воздух был сырым и свежим, и я вспомнил, как однажды ездил в Зиген ранней весной, и какой там был воздух, влажный и свежий, и какой там были сильный ветер — в Марбахе такой же — в любом городе на холмах — и как неслись по лазурному небу серые облака, а тротуары был покрыты тонким льдом. Когда вдруг начинаешь грезить по прошлому, думаешь, это оттого, что у тебя тоскливая жизнь, и странно — ведь и в прошлом, по которому скучаешь, она была такой же тоскливой.

Ездили с О… к проф. Павловой в Абрамцево, и опять заехали не туда. В дороге разговаривали о Прусте. О… недавно в булочной увидела на витрине мадлены и вспомнила, какой у них гадкий вкус. А Прусту нравились.

31 декабря

Ехал в троллейбусе в районе Сокола, разглядывал в окно унылых прохожих. Падал снег. Смотрел на темные витрины, в которых слабо светились гирлянды, и мне казалось, что завтра наступит не 2007, а 1982 год.

31 декабря ничем не отличается от 1 января.

7 января

В Швейцарии, в горном кантоне Гларус, делают кровяное фондю, рецепт пришел из того времени, когда в Гларусе зимой голодали. Вилкой для фондю протыкают вены на левой руке и сливают в фондюшницу к сыру и вину немного крови.

Возили с матерью бабушку в огромный торговый центр; бабушка накрасила губы и надела свою самую красивую шляпку. Мы катали ее в инвалидной коляске по магазинам, она вертела головой по сторонам. В магазинах она жадно хваталась за висевшие на вешалках платья и щупала ткань. Потом у нее закружилась голова — она в первый раз за много лет увидела столько людей.

8 января

Ночью видел, как мчавшаяся по Осеннему бульвару машина задела пьяного мужика, хотевшего перейти дорогу, но не сильно, он упал, но быстро поднялся, машины уже и в помине не было. Мужик, наверное, испугался, еще испачкался. Я ехал в лифте с соседями, которые это все тоже видели. Они обсуждали, какой там опасный переход, там летом машина сбила мужчину, и он отлетел под троллейбус, водитель троллейбуса поздно его заметил, не успел затормозить и переехал его, мужчина был весь поломан и кричал нечеловеческим голосом, а потом затих: наверное, умер.

Денис нечаянно проткнул себе зубочисткой ладонь, насквозь, сначала было почти не больно, и крови не было, зубочистка торчала из ладони с двух сторон, а когда он начал ее вытаскивать, кровь стала литься сильней и сильней, и потом ее уже было трудно остановить, но он не повредил ни нерва, ни больших сосудов.

Видел толстого пьяного мужика в расстегнутой дубленке и расстегнутой рубашке, он, шатаясь, кругами ходил вокруг автобусной остановки и рычал.

* * *

Der Magnet ist Schönheit

Das Meer ist unser Leben,

die Liebeswellen sind die Angst, in der wir schweben,

die Segel, wo hinein blast der Begierden Wind,

ist der Gedanken Tuch. Verlangen, Hoffnung sind

die Anker. Der Magnet ist Schönheit. Unser Strudel

sind Bathseben. Der Wein und Überfluß die Rudel.

Der Stern, nach welchem man die steifen Segel lenkt,

ist ein benelkter Mund.

12 января

В ванной представлял себе, как темнеет за окном — и, когда вышел, уже и вправду стемнело. Ночью плохо спал, за окном бушевал ураган, по балкону с грохотом катался наваленный там хлам. Утром захотелось пойти в лес, на свежий воздух.

13 января

Вчера напился до беспамятства и блевал. Приятелю было смешно. Меня все утро мутило и болела голова, я ничего не мог есть, а приятель, который пил не меньше меня, проснулся как ни в чем не бывало и сказал, что он читал где-то в журнале, что тридцатилетние переносят похмелье намного тяжелее, чем двадцатилетние, он чувствует себя отлично.

Летом перед последним классом школы мы всем классом поехали в Германию. Шел 1990 год, чемпионат мира по футболу, мы жили в семьях учеников вальфдорфских школ, футбольные поля в телевизоре были ярко-зелеными, и газоны в Штутгарте тоже. Мои одноклассники, у которых были деньги, привезли в Москву двухкассетные магнитофоны Грюндиг и Телефункен. А мне подарили одеколон adidas и два дорогих бельгийских полотенца, они и сейчас как новые. Семья, в которой я жил, возила меня в Шварцвальд. Лес там и вправду был черным и страшным, и даже летним полднем в этом лесу было темно, как ночью. Еще я там ел шварцвальдский пирог.

А зимой мы поехали всем классом в Латвию, жили в Сигулде в какой-то гимназии и каждый день ездили в Ригу на электричке. В Сигулде был сладкий воздух из-за лесов с высокими соснами вокруг города. В электричке на Ригу я каждый раз дремал, однажды сидел на краю скамейки, задремал и свалился с нее. Тогда мне казалось, что на свете нету города красивей Риги. Мне очень нравился собор Св. Петра и Домский собор, и площадь перед ними, особенно, когда падал снег. Я пошел на органный концерт в Домский собор и заснул там под Баха. Мне нравились улицы старой Риги и дома, выкрашенные пастельными красками, с грязными стенами, и порт, и серая вода в Даугаве. С нами в тот раз поехал учитель математики, и у него был пижонский полушубок из искусственного меха, однажды он курил, стоя на дорожном переходе в ожидании зеленого света, и горячий пепел попал на его полушубок — тот моментально вспыхнул голубоватым пламенем — а я стоял рядом и испугался, и автоматически, очень быстро снял с руки кожаную перчатку и быстро сбил ею пламя, учитель математики даже не успел испугаться.